Я чувствовала холодное и бескрайнее ничто.
Словно кто-то разом стер эмоции.
Словно кто-то мигом отнял у меня возможность ощущать.
Беременность?
Выкидыш?
Это какая-то шутка?
Дерьмовая, крайне дерьмовая шутка.
Я смотрела на доктора немигающим взором. Не верила тому, что он сказал. К такому вообще можно быть подготовленной? Я понятия не имела, что была беременна… от Германа.
Я потеряла ребенка от человека, которого любила.
Почувствовала.
Я почувствовала огромную панику. Испуг утих, но тут же сменился болезненной грустью. Слезы навернулись на глаза и потоками заструились по щекам и дрожащему подбородку. Хотелось разодрать грудную клетку и вырвать сердце вместе с неописуемой болью от мысли, что мой ребенок умирал внутри меня.
Почему случился выкидыш?
Что же я сделала такого неосторожного?
Почему?
Почему?
Почему?
Будто из другого конца тоннеля я слышала слова Константина Валерьевича о том, что он сожалеет о моей потере. Он произносил что-то еще, и еще, и еще, не умолкал несколько минут, а может, и больше. Я пропускала все наставления и рекомендации, которые мужчина адресовал мне. В конце концов, он покинул палату и забрал с собой суету.
— Я…
Я открыла рот, издав короткий надрывный звук, и тут же сомкнула губы. Что бы ни собиралась сказать — есть ли в этом смысл? Если скажу, что мне жаль, и мне больно — что это изменит? Это вернет ребенка? Это вернет ту недостающую часть меня, которой я только что лишилась? И… о, клянусь, я знала всем своим естеством, что ничто в мире не закроет дыру внутри, не уничтожит зияющую пустоту.
Герман оставался совершенно неподвижным. Он пристально смотрел в окно палаты, с головой окунувшись в горе.
Наше с ним горе.
— Герман, — прошелестела на выдохе.
Ермолов дернул плечом и медленно обернулся в мою сторону.
В его взгляде, устремленном на меня, было столько вопросов и скорби.
— Мне жаль, — произнесла одними губами.
Втянула воздух и задержала дыхание.
У последствий должен быть ответный удар, и я, затаившись, ждала.
Ермолов фыркнул и начал говорить.
— Я думал, ты принимаешь противозачаточные средства, — бросил обвинительным тоном.
— Так и было. Я принимала. Видимо, что-то пошло не так… Я не знаю. Не знаю…
— Действительно? Возможно, все это время ты вынашивала план? — зарычал Герман, сердито прищурившись на меня.
— План? — непонимающе переспросила.
— Да. Хитрый план. Подобраться ко мне, втереться в доверие и залететь от меня. Родить ребенка от миллиардера? Это обеспечило бы тебе достойную старость, дорогуша!
У меня отвисла челюсть. Я сдерживалась от того, чтобы не заткнуть уши и не выкрикнуть Герману, что он свихнулся и несет полный бред!