Известно, что вампиры не любят серебряных наконечников для стрел и арбалетных болтов. Конечно, суть в том, что они из серебра, а не в том, что наконечники. Однако напрямую об этом в базе знаний не сказано. Я посмотрел на разрубленный Лукасом лоб кровососа, на оплавленное по краям отверстие в кирасе, выбрал лоб и бросил в рану серебряную монету. Внутри черепа зашипело, оттуда повалил густой едкий дым, кожа на лице почернела и сморщилась, по волосам пробежало пламя, и они осыпались пеплом.
«Вы убили вампира сорокового уровня!..»
Способ оказался рабочим. Если монета осталась цела, после достану. А пока надо разобраться с Толстым. Он начеку: слышал крики своих и готов к чему угодно.
Я оглянулся на тяжеловоза. Когда все началось, конь попятился подальше от ненужного ему сражения, и отступал до тех пор, пока не уперся задом в ствол попавшейся на дороге сосны. Под ней и стоял, ожидая указаний. Умница! Осторожность — не трусость, а весьма ценное качество.
— Забирай его, и потопали, — сказал я Люциферу. — На подходе к лагерю оставим где-нибудь за кустами погуще, чтоб стрелами не задело. Толстый у нас лучник, сукин сын. Он не увалень. Кличку получил такую не оттого, что в самом деле толст, — просто морда пухлая, румяная. Готов спорить, что он сейчас сидит на самом удобном для стрельбы дереве, какое сумел найти. И надо догадаться, что это за дерево, прежде чем с него полетят стрелы.
— Схитрить не хочешь? — спросил конь.
— А как? Предлагай. Лично я ничего стоящего не придумал. Доспехи Лукаса мне по размеру — могу надеть их и подползти к лагерю под видом тяжелораненого. Так ведь Толстый просто так ко мне не слезет. Сперва окликнет, а голосу Лукаса я подражать не смогу, навыков нет. А были бы — у ветеранов еще с войны припасена тысяча способов отличать своих от не своих: парольные слова и фразы, условные сигналы и знаки. Даже нам, новобранцам, Креппер приоритетно вдалбливал — не подходить к раненому товарищу в сомнительной ситуации, пока нет уверенности, что это он.
Люцифер помолчал, размышляя, но, видно, не припомнил ни одной уловки из своего богатого событиями прошлого, которая подходила бы мне. И то сказать: я не один из его прежних хозяев. И точно не Этьен де Гурфье. Тот, наверно, изыскал бы возможность убить последнего оставшегося в живых противника с наименьшим риском. А я обречен идти на любой.
— Три файербола еще в запасе, — постарался успокоить я расстроившегося коня. — Из лука я тоже стреляю нормально. Пусть не как Толстый… Кстати, а почему? Это он пусть еще докажет, что стреляет лучше.