Лариса закончила перечислять, и на том конце провода сказали, что у нее, у Ларисы, не все дома, и велели срочно промыть желудок бедной женщине, которая аптеку проглотила.
Ирина и сама уже брела к ванной, шатаясь от стены к стене и сотрясаясь от икоты. Лариса поспешила на помощь.
Когда освобождённая от комплексного лечения, умытая и переодетая, поддерживаемая Ларисой Ирина вернулась в спальню и рухнула на кровать, появился Лёша.
Он выдержал театральную паузу, ухмыльнулся и заявил:
— Есть две новости: плохая и хорошая. С какой начинать?
— С хорошей, — ответили хором подружки.
— Вася жив, находится в больнице, состояние средней тяжести. В данный момент в операционной. Горло ему зашивают. Артерии не задеты. На твоё счастье, Отелла, ты только кожу ему поранила.
До плохой новости добрались не сразу, потому что несколько минут подруги выражали бурную радость. Лариса — громкими возгласами, Ирина — тихим счастливым верещанием.
— Рано веселитесь, — злорадно заметил Лёша. — Дело подсудное. В милицию уже сообщили. На тебя, Ирочка, уголовное дело заведут. Попытка убийства как-никак.
— Согласна! — Ирка молитвенно сложила руки, словно суд уже вынес ей приговор. — Я на всё согласна! Только бы он, мой голубчик, жив остался! — И разразилась рыданиями, теперь уже счастливыми.
Лёша махнул рукой и ушел в другую комнату смотреть ночной телевизионный канал. Лариса утешала подругу. Никакой химии — только гладила по руке и произносила ласковые сочувственные слова. Очевидно, какая-то часть лекарственного коктейля всё-таки задержалась в организме Ирины. Она довольно быстро от рыданий перешла к плачу, затем к всхлипыванию, потом к мирному сопению.
Лёша и Лариса отправились домой. На всякий случай забрали с собой печальное напоминание о случившемся — подушку со следами крови.
Ударил морозец, асфальт на тротуаре схватился ледяной корочкой. Одеты они были легко, быстро трусили, постоянно поскальзывались, теряли равновесие, поддерживали друг друга.
— Слушай! — вдруг проклацал зубами Лёша. — А почему ты меня никогда вот так, по-мавритански, понимаешь, не ревновала?
— А был повод? — ахнула Лариса, затормозила, и ноги ее разъехались на полушпагат.
— Повод не важен, — попенял Лёша, возвращая жену в исходное положение, — важно чувство!
— Я тебе покажу чувство! — заорала Лариса. — Все вы! Резать вас не перерезать! — И ударила Лёшу подушкой по голове.
Пока он мелко, как полотёр, шаркал вперёд-назад ногами, чтобы не упасть, Лариса гордо зашагала вперёд. И чуть не свалилась. Потому что в спину ей врезалась подушка, пущенная со словами: