— Василий Николаевич Гоголь.
— Николай Васильевич Гоголь, — поправил меня муж, который стоял рядом и напряженно прислушивался к разговору.
— Ой, извините! Николай Васильевич Гоголь. Продиктовать по буквам? Пожалуйста…
— Анализ! Анализ! — тихо напоминал муж.
— Анализ ситуации пациентом, — говорил доктор Перес в трубку, — особенно если это писатель, человек образного мышления, представляет огромный интерес. В некотором смысле даже больший, чем ученого-естествоиспытателя. Вы не знаете, переводили Хохоля на испанский язык?
— Статьи и переписку Гоголя переводили на испанский? — переадресовала я вопрос мужу.
— Не знаю. Какого черта? Что с твоим анализом? Как его? Мама? Папа? Дед Мороз?
— К сожалению, — проговорила я в трубку, — сейчас я не могу точно сказать, есть ли полные переводы Гоголя на испанский. Доктор! — Голос мой завибрировал. — Какой у меня Папа-николау?
— Отрицательный, конечно!
— Отрицательный! — сообщила я мужу и повернулась в сторону, чтобы продолжить разговор о литературе.
Мы болтали с доктором еще минут десять. Я записала название нового романа замечательной мексиканской писательницы Лауры Эскивель, работавшей всё в том же стиле магического реализма, мы посетовали, как мало переводят русских современных писателей. Доктор сказал, что будет рад видеть меня через полгода. Я заверила, что непременно явлюсь, а сама подумала: фигушки, хватит с меня литературной гинекологии.
Я положила трубку и повернулась к мужу. Он выглядел плохо, но мужественно. Смотрел, совершенно трезво, в одну точку, на лбу появилась новая и сразу глубокая морщина.
— Так! Наши действия? — спросил муж.
— Кажется, тебе статью надо писать? — робко спросила я.
Он подошел ко мне и обнял с такой силой, что мои позвонки запели по очереди, как клавиши рояля.
— Мы прорвемся! — зло говорил муж. — Мы тебя вылечим!
От чего? До меня не сразу дошло, почему он так странно реагирует. Я уже говорила, что в области медицины мой умный муж несилён. Как всякий обыватель, он считает положительный анализ хорошим, соответственно, отрицательный — очень плохим. На самом деле все обстоит с точностью до наоборот: положительный анализ — у вас есть проблема, отрицательный — никаких бяк не имеется.
Пока муж не сломал мне позвоночник, я максимально деликатно объяснила, в чем его заблуждение. Мол, я здорова, как и прежде, тревога была ложной. В том, что доктор любит литературу, моей прямой вины нет. Это всё Лаура, если бы она заранее сказала, я бы прикинулась неграмотной.
Секунды, которые муж молчал, разжав объятия и глядя мне прямо в глаза, показались мне длиной в роман Маркеса «Сто лет одиночества». Ну, куда денешься от латиноамериканской литературы?