Когда Эдмер предупредил меня о том, что из-за приема одолы меня могут настигнуть не самые приятные последствия, я представила себе тошноту, может быть, недомогание, сыпь, в конце-то концов — но никак не то, что случилось дальше.
После суматошного часа, проведенного в беготне по замку, успокоив негодующего от выходки драконоэльфа Смагарла, я все же вновь улеглась спать. И даже немного поспала — как мне показалось. Но затем вдруг перестала понимать, что сплю — настолько реалистичным показалось мне то, что я увидела во сне.
Потому что я летела — к счастью, не с дракона кувырком — а сама. Очень высоко над землей — так, что проплывающий внизу лес казался чем-то вроде серебристого газона или ковра. Вдалеке блестели извивающиеся между холмами змейки рек. Солнце только вставало — и его свет был еще так мягок, задумчив, что в нем можно было плыть, словно в растопленном сливочном масле.
Удивительно, но мое состояние и способ передвижения никак меня не беспокоили — словно все было так, как и должно быть. Я почувствовала себя изардом, находящимся где-то внутри своей второй ипостаси: полное единение, спокойствие и осознание того, что происходит вокруг.
Это был бы, наверное, очень приятный сон, пока я не заметила вдалеке темную точку. Она, точно песчинка на линзе объектива — раздражала. Росла и росла, пока не приобрела очертания еще одного дракона. Его чешуя совершенно не отражала свет была матовой и черной, словно вулканический пепел.
Пришлось подавить в себе желание вернуться — туда, где будет безопасно. Я уже повернула хвост, изменила наклон крыльев, уходя в вираж. Но черный дракон вдруг кинулся мне наперерез. Вздыбился прямо передо мной, отрезая путь отхода, и меня словно молнией прошибло: не отпустит. Только зачем ему это? Он ведь такой большой, просто огромный! Гораздо больше меня, да и любого другого дракона, которого я встречала раньше.
На кой ему сдалась я? Не завтракал, что ли?
Заставив меня замереть, он раскинул крылья и вновь двинулся вперед. Я все же попыталась сбежать, но он настиг меня и накрыл собой. Окутал черным дымом, пронзил кожу и мышцы какой-то невероятно огромной, несокрушимой энергией.
Кажется, я еще что-то видела и слышала, но разум мерк, как и картинка переде глазами, которую заслонила дымчатая пелена. Солнце как-то скукожилось и потускнело, над полосой гор начала подниматься исполинская черная туча, похожая на песчаную бурю. Она росла, протягивая к небу бесформенные потоки, пока они вновь не сложились в темный силуэт устрашающего ящера, который теперь готов был поглотить и отравить все вокруг.