Эдмер кивнул ей напоследок и твердым быстрым шагом покинул зал.
Спал он в эту ночь скверно. В голове постоянно крутились слова Одноокого, принимая значения одно другого зловещее. Та и свихнуться недолго!
Устав бороться с впечатлениями от прошедшего дня, Эдмер встал рано и перед завтраком вызвал к себе Селвина.
— Передай мейре Хингрэд, чтобы она явилась ко мне в кабинет как можно скорее.
Тот кашлянул, прижав кулак к губам, словно хотел скрыть улыбку.
— Мейре Хингрэд? Не Арейя? — уточнил он весьма ехидно.
Эдмер раздраженно махнул на него рукой.
— Ты все правильно услышал. Давай без намеков.
Дернув густыми бровями, Селвин поклонился и ушел. Его не было довольно долго, но наконец он явился, кажется, чем-то озадаченный, а может, даже расстроенный.
— В чем дело? — Эдмер поднял на него взгляд от записей, где отметил предсказания Одноокого. Так над ними проще размышлять.
— Боюсь, мейре Хингрэд не сможет прийти так скоро, как вам хотелось бы, — камергер развел руками и продолжил: — В покоях ее не оказалось. Зато стража видела, как она вечером встретила мейта Бодлера и тот унес ее…
— Куда?! — Эдмер бросил перо в чернильницу, но промахнулся.
— В свою комнату.
Илэйн/Регина
Когда я наконец проснулась, то с большой досадой поняла, что уже утро. Чувствовала себя, прямо сказать, как с большого жестокого похмелья. Вот только не понятно, какой паленой гадости перепила, что меня так размазало. Но, кажется, за ночь все постороннее наконец покинуло мое тело, оставив вялость и неприятный привкус во рту. Я открыла глаза, услышав возню и какой-то размеренный звон поблизости.
Вокруг все та же комната, что и была вечером — значит, не померещилось. А вот вчерашний принц, к сожалению, превратился в тыкву, как у заправской Золушки. Вместо изарда у стола под окном стоял невысокий, крепенький мужчина в темно-фиолетовом камзоле поверх черной рубашки, убранными в тугой пучок русыми волосами и чуть кривенькими ножками.
Да он и мне по плечо будет! Незнакомец на тыкву, конечно, не тянул, но на баклажан — вполне. Он замешивал в мисочке некий отвар и так был увлечен этим процессом, что не сразу заметил, что я уже вовсю его разглядываю.
— Вы проснулись! — воскликнул наконец, повернув ко мне голову. Его плотные, словно у Матрешки, щечки так и сверкнули на солнце. — Меня зовут Кейн, я личный лекарь светлейшего. Мейт Болдер так напугал меня, когда заявил, что от слабости вы вчера не смогли дойти до своих покоев.
Он подхватил ладонью керамическую мисочку, над которой поднимался ароматный пар, и ловко перелил содержимое в чашку через ситечко.