— Нет, и пошел ты. Я бы никогда не ударил ее, придурок. — Андерсон кашляет, морщась от боли. — Я собирался устроить ей вонючий пир.
Бедный Роман выглядит таким растерянным. Моему сводному брату нужен еще один пинок под зад.
Я принимаю позу Крадущегося тигра, Притаившегося дракона, полностью демонстрируя свою крутость.
— Постарайся! — огрызаюсь я, теперь уже готовая, поскольку знаю, что я потрясающая. — У Джилл тридцать разных стилей боя.
Это полная чушь. Но Андерсон понятия не имеет, что мой отец сделал с этой рукой. Его лицо слегка бледнеет.
— Обман!
— Ты больше не будешь меня терроризировать, так что к черту твой вонючий пир.
— Что вообще такое этот твой вонючий пир? — стонет Роман.
— Это когда Андерсон удерживает ее где-то внизу и пердит ей в рот, — сухо говорит Лидия. — Это отвратительно.
Я посылаю ей взгляды, полные ужаса. Теперь Роман будет целовать меня и думать о том, как кто-то напердел мне в рот.
Роман подавляет смех и качает головой.
— Я… я не могу сделать это прямо сейчас, — говорит он, его тело дрожит от сдерживаемого смеха.
Андерсон прищуривает глаза, смотря на меня.
— Кии-иии-йа! — говорю я, рассекая воздух Джилл, а затем возвращаюсь в свою потрясающую, «только-попробуй-со-мной-связаться» позицию.
Андерсон закатывает глаза и медленно поднимается на ноги.
— Джилл не будет с тобой все время.
— На твоей вечеринке не будет сексуальных стриптизерш.
Он хлопает в ладоши.
— Ты действительно думаешь, что я позволю тебе когда-нибудь снова заказать мне стриптизерш?
— Пожалуйста, убирайся вон из моей комнаты? — рычит Лидия. — И никогда больше сюда не врывайся.
Андерсон напрягается и откашливается, не глядя на нее.
— Верно. Я ухожу, — говорит он, убираясь восвояси, все еще не глядя в ее сторону. — Еще не все кончено, сестренка, — говорит он, закрывая дверь.
Я снова рассекаю воздух Джилл, хотя он этого не видит.
— Я всегда готова! Я заставлю твои вонючие булки сжаться от страха!
Съеживаюсь, когда Роман сгибается пополам, теряя самообладание. Да, он больше не считает меня сексуальной.
Когда он снова выпрямляется, он жестом приглашает меня подойти к нему, чем, к сожалению, безотказно действует на меня. Мои ноги двигаются без колебаний, пока я не оказываюсь прямо напротив него.
— Ненавижу, когда меня прерывают, — говорит он, наклоняясь и целуя меня.
Я под кайфом, как наркоманка, и он прижимает меня к себе, пока неприятное покашливание не напоминает нам, что у нас есть зрители.
Роман хихикает, прерывая поцелуй, но это выражение в мгновение ока слетает с его лица.
— Джилл надо идти, — говорит он, указывая жестом на порт зарядки.