Никакого веселья, никакого смеха, никаких шуток, ничего. Он серьезен.
Ой.
Я еще немного потираю голову, чувствуя, как образуется шишка. Отлично. Теперь это будет выглядеть так, как будто у меня на правой половине головы формируется половина рога.
— Все в порядке. После того, как ты столько времени бываешь такой неуклюжей, твое тело развивает иммунитет.
Он не выглядит убежденным и изучает мои глаза, вероятно, ищет признаки сотрясения мозга. Меня били по голове сильнее, но никогда не было сотрясения. Мне действительно нужно все время ходить в пузырчатой упаковке.
— Мы должны серьезно показаться врачу, — продолжает он.
— Ни за что, — говорю я ему, отмахиваясь. — Я не проиграю эту гонку.
Поворачиваюсь и снова начинаю бежать, а он стонет во время бега, пытаясь догнать меня.
— Знаешь, ты чертовски упрямая.
— Это не способ добиться моего расположения, — говорю я ему, но при этом смотрю прямо перед собой, чтобы не пропустить внезапно выскочивший передо мной столб. — Если ты не прочь хорошенько оттянуться на этой неделе, тогда тебе придется поднажать.
Он бормочет что-то себе под нос, а я улыбаюсь про себя.
— Я люблю цветы, — добавляю я, продолжая подшучивать. — И шоколад. И фрукты. Накорми меня фруктами в шоколаде и, может быть, сможешь оттянуться со мной ни один, а целых два раза.
Я чувствую, как он улыбается, не видя этого, когда мы поворачиваем за угол к пустому полю для гольфа, бежим по пешеходной дорожке, которая его окружает.
— Я могу купить тебе новое нижнее белье. Может что-нибудь с Бэтменом? — размышляет он вслух, отчего моя улыбка становится только шире.
— У меня уже есть несколько таких комплектов.
Он насмешливо фыркает.
— Меня это не удивляет.
— У них еще есть плащ, — решаю отметить я, потому что на самом деле, это несколько смущает, если ты не в состоянии пошутить об этом.
— Почему ты здесь? — спрашивает он меня, меняя тему в разговоре, переходя от смешного к серьезному, без особых прелюдий.
Я решаю игнорировать, но потом отвечаю.
— Потому что моя мать неумолима и гораздо более упрямее, чем я.
— Почему Лидия здесь? — спрашивает он, затрагивая вещи слишком реальные, чтобы поделиться ими с кем-то, кого я не знаю или кому не доверяю.
— Потому что она моя подруга, и по какой-то причине, ей нужно все видеть лично. А что насчет меня? Так я хочу испортить эту свадьбу.
—Ты собираешься испортить свадьбу? — размышляет он, не удивляясь. Я думаю, мое безумие говорит о слишком многом, если люди больше не удивляются этому.
— Нет. Не свадьбу. Только часть ее. Ты собираешься меня сдать?
— В смысле сдать? Я клянусь, ты чертова молодчина. — Он не выглядит раздраженным. Во всяком случае, похоже, ему это нравится. — Но нет. Джейн отвратительна, — стонет он.