А потом случился Стас и всё поменялось. Впервые в жизни её оберегали. О ней заботились. Не из чувства долга, а просто так. Потому что он любил её, а она… Она не умела любить. По крайней мере, так утверждал психолог, с которым Мила, по прошествии времени, пыталась «проработать» свои тригерры.
И пока врач нес очередную чушь о том, что ей следует «отпустить и двигаться дальше», спроецировав в голове счастливое будущее без Стаса. Милана решила не просто проецировать, а создавать. С участием Сереброва, конечно же. Ведь только рядом с ним она была по-настоящему счастливой.
Жаль, что Стас совсем иначе представлял свое будущее…
— Мил…Милочка, — Леся опустилась перед ней на колени и безуспешно попыталась вырвать тяжелую бутылку из рук. — Пойдем в дом, а? Ну, что ты тут сидишь?
— А я, Лесечка, оправдываю затраты. Ты вообще в курсе, сколько это дерьмо стоит? — Лукьянова обвела пьяным взглядом нарядный сад: ряды складных стульев, украшенный папоротником, анемонами и красными маками, проход, и пышную белоснежную цветочную арку. — О, а за эту чушь папочка вообще отказывался платить, — она ткнула в цветочные облака над головой, сотканные из бесчисленного количества связок глицинии. Флористы-декораторы убили на воплощение этой её мечты почти четыре дня. Подумать только, целых четыре дня! А отцу Стаса понадобилось не больше минуты, чтобы сообщить, что его драгоценный сыночек сбежал.
Милана поморщилась, вспомнив подобострастные «оправдания» несостоявшегося свекра, и опять отхлебнула обжигающий виски.
— Блин, еще и дождь начинается, — не проникшись речами подруги, недовольно протянула блондинка. — Так, Милка, вставай, давай! В доме пострадаешь! Заодно и переоденешься…
— Видишь. Даже погода против нашего брака, — запрокинув голову к цветочным гирляндам, протянула Лукьянова. Мелкие капли дождя вместе с опадающими лепестками касались её лица и волос. — А я ведь люблю его, Лесь. Может неправильно, может слишком эгоистично, но люблю же… — девушка прикрыла глаза, сдерживая горькие слезы. Где-то под ребрами больно билось разбитое сердце. — За что он так со мной, разве нельзя было по-нормальному?
— А ты сама-то, Мил, по-нормальному с ним обошлась? — Леся встала и поплотнее запахнула тонкий палантин. — Я же сто раз говорила тебе — насильно мил не будешь!
— Но ведь он тоже любит меня! — Милана с раздражением смахнула со щеки лепесток и перевела взгляд на подругу. — Я знаю! У него же вся комната моими картинами увешана! Понимаешь, моими! До сих пор!
— И что с того? С собой он чего-то эти картины не взял, когда сматывал от тебя. Пойми ты уже, наконец, что Стас — это напрасная трата времени и нервов. Тебе нужен нормальный мужик, Лукьянова. Любящий, верный мужик!