Я старалась не смотреть на коня, но не выдержала. Он был красив. Не так как каярды, а как змея, зачаровавшая взглядом, и хоть ты понимаешь, что идёшь на верную гибель, не находишь в себе сил противиться. Я очнулась, только когда Кайден одёрнул меня за руку и снова спрятал за спину. Прижавшись к нему, я вцепилась в плечи и задрожала, будто в сильном ознобе.
— Зачем она тебе? — процедил конь, погарцевав и повернувшись другим боком. Его ярко-жёлтый глаз с презрением уставился на меня.
— Старые счёты. Знаешь, не могу простить врагов, — улыбнулся фейри, и я только сейчас поняла, что он напряжён не меньше моего. — Обещаю в награду отдать тебе одного человека. Того, кто заставил тебя вспахать поле.
— Хорош-шо, — просвистело существо в обличье коня. На мгновение я увидела, как задние копыта срослись и превратились в рыбий хвост. Моргнула, и видение исчезло. — Иначе я заберу её.
Вот тут уже меня пробрало до мозга костей. Чуть не потеряв сознание от охватившего ужаса, я закрыла глаза, прочитав молитву, которую помнила. С ошибками, перепутав «Отче наш» и «Богородица, дева, радуйся».
Ещё не закончив, путаясь в мыслях, я услышала гневное ржание и сердитый всплеск воды.
— Не используй здесь свои заклинания, — встряхнул меня Кайден, и я открыла глаза. Берег снова был пуст, а озёрная гладь неподвижна. — Толку от них не будет, но настроишь всех против себя.
— Кто это был? — прошептала я, оглядываясь назад, когда муж за руку повёл меня обратно, к экипажу.
— Келпи. Водяной дух. Никто не знает их истинных имён, — Кайден говорил как бы между делом, помогая мне взобраться по ступенькам и усадив на скамейку. Сам он устроился рядом, обняв за плечи и прижав к себе. — Не бойся, Дивона, я не отдам тебя ему.
— Но я должна буду сесть на него верхом? Почему не каярды?
От одной мысли о подобном меня начинало мутить, а перед глазами заплясали огненные всполохи. Я оглохла, ослепла и потеряла покой.
— Каярды не смогут домчать нас быстро. А келпи знают короткий путь, по дну озера. Мы вернёмся ещё до заката.
***
Всю дорогу я молчала, приходя в себя и раздумывая о том, что не желаю наступления завтрашнего дня. Новые испытания, с каждым разом всё более страшные, и не было им конца, а мне покоя. Уверенности в том, что я вернусь из предстоящего похода в своём уме и твёрдой памяти, не было. Метка на запястье, оставленная мужем, говорила, что мне не убежать. Не знаю, что уж случится, если попытаюсь, но, вероятно, ничего хорошего.
Можно, конечно, попытаться содрать её вместе с кожей, как наверняка поступили бы крутые героини в фильмах, но мысль о боли отрезвляла не хуже холодной воды.