— Но я тоже не всесильна, — сказала я уже более миролюбивым тоном. — И мои пациенты, к сожалению, тоже не все излечивались... И это всегда, знаешь, больно, когда ты не можешь помочь живому существу, которое страдает...
— Знаю, — на лице Акулины промелькнула печаль, но она быстро вернула ему прежнее горделиво-насмешливое выражение. — Так я к чему все это? Если вдруг что случится, мы ведь сможем сотрудничать? В паре работать веселее.
— А что может случится? — не знаю, почему, но эта фраза мне не понравилась. Стало тревожно, неуютно.
— Да мало ли? — Акулина пожала плечами. — Всякое в жизни может произойти... Пути Всеотца неисповедимы... Да ладно, — она подмигнула мне, — не углубляйся. Все хорошо. Сон приснился один нехороший, но это ничего не означет. Ведьм тоже предчувствия, знаешь ли, нередко подводят... Так как, поможешь мне, если вдруг кто заболеет в своем зверином обличии?
— Помогу, конечно, — ответила я в смятении.
— Ну вот и отлично, — Акулина направилась обратно к калитке. — Кстати, Софья Ильинична сегодня снова пошла на ярмарку, и Глеб с ней... Не хочешь и ты прогуляться? Вдруг встретитесь?
Разговор с Акулиной оставил непонятный осадок. Вроде бы и расстались неплохо, она даже раскрыла мне свою знахарскую «тайну», но тревога от ее намеков о том, что нечто грядет нехорошее, осталась. От нее не спасали и мысли о Глебе. Еще и печать эта... Прямо как бельмо на глазу.
Но на ярмарку я все же пошла. Мила поручила мне и Кире всех малышей, кроме Лины, с которой она сама осталась дома хлопотать по хозяйству. Жора же в этот момент занимался ремонтом чего-то там в прачечной.
Если Кира с гордостью сверкала своим «пропуском» на конкурс, то я, наоборот, пыталась его скрыть. Надела трикотажную кофточку с длинным рукавом, чтобы можно было натянуть на самую ладонь, сверху еще закрепила широким браслетом. В результате наряд выглядел несколько странно, но мне было все равно: главное, знак мотылька спрятан.
Сегодня на площади было еще больше людей. Дама в шляпе все так же выносила приговор своей огромной печатью столпившимся рядом девушкам. Кто-то из них начинал прыгать от радости, другие уходили, понурив голову. Мы с Кирой не стали к ним приближаться, но я все же поинтересовалась:
— А сколько должно быть участниц в конкурсе?
— Столько, сколько допустит печать, — ответила девушка. — В один год участвовало всего десять человек, а в другой почти тридцать. Сколько будет в этом — узнаем завтра на открытии.
— Аня! — окликнули вдруг меня.
Я увидела Глеба и улыбнулась, кивнула в знак приветствия.