― Я купил эту квартиру пару месяцев назад. Ещё не успел обжиться.
― А до этого где жил?
― То там, то здесь. Музыканты, как кочевники. Но последние два года мёрз в Питере. Выяснил одно: сырость и постоянный ветер не моё.
― Вернулся из-за этого? Или из-за съёмок?
― В том числе, ― уклончиво отозвался тот. Ага, кто-то очень не любит делиться личным.
Обтянутые сеткой ножки нерешительно закачались над полом.
― И часто у тебя тут бывают… гостьи?
― Ни разу. Я не таскаю девиц к себе. Если мне нужен разовый перепихон, я снимаю номер в отеле.
― Чтобы потом не толпились у дверей и не пачкали губной помадой коврик, об который ты вытираешь ноги?
― Именно. И чтобы никто не знал моего адреса. А то мало ли какие шантажистки попадутся.
Ха. Какой многозначительный взгляд в сторону её персоны. Намёк тоньше не бывает. Матвеева оценила предельно вежливо брошенный камень в свой огород.
― Но я сейчас здесь…
― Здесь.
― Не боишься?
Кирилл подавил смешок.
― Это лучше ты меня бойся, солнышко. Похитители не закрывают глаза жертве, если не планируют оставлять её в живых.
― О, так мы играем в ролевые игры? Интересно. У тебя на такой случай и подвал заготовлен?
― Даже лучше.
― Ого… Столькгомский синдром. Так вот как ты завоёвываешь женские сердца! С бывшей у тебя тоже так прокатило? ― она заметила его помрачневший взгляд. ― Извини. Лишнее ляпнула.
― Ерунда.
― Не ерунда. Тебе до сих пор больно. Так всё же… почему у вас не сложилось?
Кометов раздосадовано промычал. Он надеялся, что с этой темой они закончили. Но нет. Так просто от него отставать не собирались.
― Не знаю. Видимо, пришло время. У нас так и так дело подходило к концу. Оба понимали, что чувств не осталось. Лишь привычка. А тут у меня самый расцвет карьеры: гастроли, разъезды. Ей же был нужен тот, кто рядом. Расстояние убивает отношения, так что… она просто нашла того, кто действительно ей подходил.
― Ту. Нашла ту… ― собеседница неловко вжала голову в плечи, поняв, что опять сморозила глупость. ― Прости.
― А есть ли разница? Сердцу не прикажешь, кого любить.
― Да. Не прикажешь… ― Ульяна и сама не верила, что сочувствует ему. Искренне, без желания уколоть. Где вся её хваленная ненависть, столько лет томящаяся в дальнем уголке сознания. ― Знаешь, если тебе будет легче, я думаю, она жуткая дура, раз упустила такого мужика
― Спасибо, ― поблагодарили её слабой улыбкой, протягивая чашку свежесваренного кофе, сверху которого красиво легла пенка.
К напитку подозрительно принюхались, хотя пах он, конечно, просто невероятно.