Но вечером, устраивая в одеяле любимое гнёздышко, я потеряла бдительность и проморгала вторжение.
– Сарг! Я уже сплю!
– Не ори, – пренебрежительно бросил он, подтянул ногой кресло, которое я сдвигаю только в паре с Клор, и уселся в изголовье кровати: – Я слушаю.
Его губы поджались, имитируя оскал Куха. Чему бы доброму научился! Мысли ртутными шариками раскатились по всей голове. Они срочно подыскивали правдоподобную версию моего согласия на замужество с совершенно посторонним человеком. Сарг услыхал их шебаршение и брезгливо поморщился:
– Не старайся. И не пытайся на меня воздействовать – глазки воском залеплю.
– А я вовсе и не глазами это делаю.
– Значит, и всё остальное залеплю, – пригрозил он.
И облокотился на край кровати так, чтобы между нами не смог пролететь даже самый тощий ветерок – разносчик сплетен.
– А, ты уже здесь, – холодно прокомментировала Мерона, закрывая за собой дверь. – Ну, тогда моя задача облегчается.
Они оба, конечно, мне бесконечно дороги. И успели меня изучить. Но обыграть Внимающую – кишка тонка. Я упиралась, хныкала, а тем временем будоражила либидо ночных дознавателей. Они покинули меня довольно быстро, тяжело дыша и старательно избегая встречаться глазами. А я, от души пожелав им спокойного секса, погрузилась в назревшие размышления.
Утром диспозиция была готова. Я выложила её сразу после завтрака, и Вотум с Алесаром унеслись в сторону моего родового поместья с письмом для батюшкиного управляющего. Керк их сопровождал – ответ из агратии Юди должен был опередить посыльных. Сарг с набитыми карманами отправился болтаться по казармам и кабакам в поисках наиболее информированных однополчан. А Мерона с Клор по своим злачным местам. Лайрес валялась в холле на кушетке и читала Теху сказки народов Руфеса.
А я засела за отчёт миссис Далтон о своём биологическом эксперименте над мутантами. Поначалу карябала пером по-английски, но засомневалась. Мои дамочки прохлаждаются в этом мире, уже чёрт его знает, сколько столетий. Неужели за всё это время не нашлось удачливых проходимцев, выудивших у Ордена тайну лексики великого интернационального? Подумала о французском или испанском. На слух они ложились – я многое понимала – а вот на бумаге мне их не нарисовать. Плюнула и начала сызнова, но уже на великом и могучем. Свекровушка – любопытная, как мартышка – в своё время вытрясла его из меня. И к моменту переноса бегло лопотала по-русски. Вот уж этот язык кроме нас с ней в этом мире не знает ни одна собака. Пером я писала, как пьяная курица загипсованной лапой, а потому на отчёт ушел весь день без остатка. Торопилась, как могла, но к вечеру поспела.