Рах взобралась на плечо дегенерата, и тот пришёл в себя. С трудом разлепил свои клешни, и я почти что вывалилась из пресса почти что вменяемой. Оборотилась к авторам шоу. Тан мысленно потирал руки и лучился любопытством. Скорей всего, о том, насколько глубоко его оппозиционно настроенный дружок прочувствовал тайную прелесть контактов с Внимающими. Камилла… Та грустно отдавала меня в чужие руки. Она жалела меня маленькую. Всей душой желала защитить и, видать, мысленно клялась себе в этом. Здрасьте, приехали! Какого же хрена ты затащила меня в эту задницу, подруга? Неужели, так сильно надо было? Ведь поперёк себя поперла. Страдаешь ведь… А! Чего уж теперь?
Больно-то как! Этот гад танаграт вновь прессовал мою искалеченную церемонией конечность. Да ещё плечо прогибается под его второй рукой – вот уж застолбил мужик бабу, так застолбил: по всем правилам. Моя бессловесная мольба полетела к единственному в зале человеку, которому было под силу вызволить меня из лап жениха. И спрятать подальше! Камилла поймала зов. Тотчас наплевала на церемонии и уволокла новобрачную куда-то за трон, за балдахин, за потайную дверку на задворки крепости.
Солнце в узком окне подпрыгивало на далёких морских волнах, готовое скатиться за горизонт. А мы всё пили, пели и поносили этот трижды клятый мирок, на чём свет стоит. Время от времени к нам в комнату просачивалась какая-то безликая дама, обновляя на столе закуску и пополняя запасы вина.
– Да ты ш… пойми, дурная, – втолковывала мне Камилла, периодически выныривая из-за гуляющей ряби туманной дымки. – Ты ш… кому тут нужна… чучело? Во всём… корль… фтве никомушеньки! – хлопала она ладонью по столешнице, и массивные перстни на её длинных сильных пальцах звонко клацали по дереву. – Кроме… меня. Мэри… она тётка дельная… Шарлотта… сука… тоже вся в науке. А тебе их наука… нужна? Нет? И мне она… по боку. А твой Герс он… О-о-о! – её указательный палец, перепоясанный королевским перстенищем, тянулся к потолку.
И мой взгляд тащился за ним, как приклеенный. Я хотела верить этому пальцу. Я верила им обоим: и пальцу, и перстню с печатью. Я набиралась ума-разума, как могла. Но, меня тошнило, и могла я всё хуже и хуже.
– Герс, – откровенничала Камилла, – второй чел… век в танате… Нет, – её пальцы пошли загибаться. – И-и-и… чет… фёртый. Это, считая меня, – предупреждала меня королева, убеждённо помахивая ладошкой у моего мотыляющегося на ветру носа. – Ты ш… как за креп… фстной стеной… тут с ним… Это наш Герс!.. А знаешь, – хихикнула она на прощание, – как за ним бабы носятся… курицы тупые… А он ни-ни! Даже не думай! – королевский кулак опустился в винную лужицу на столе.