Дворец его милости аэт Влаадока – чем я упорно предпочитала его считать – взгромоздили на холм у самого порта. И мне невообразимо безразлично, что по сравнению с нашей цитаделью он выглядел чисто выметенной казармой, нашпигованной дорогими вещами. Мой ум, возмущенный заскорузлой действительностью, требовал праздника и хучь бы какого-нибудь дворца. Акунфар откровенно радовал манерами и мозгами. Он был первым образованным джентльменом этого мира, удостоившим меня вниманием. Я всегда тяготела к интеллигентным мужчинам со сдержанными манерами и стрижеными ногтями. Всякие брутальные Конаны-варвары вызывали стойкое раздражение и угнетали либидо. А вот шевалье Влаадок!..
Мы протрещали до полуночи, погружаясь в дебри философии, психологии и прочих мудрствований. Я в грубой категоричной форме соизволила остаться здесь на ночь, дабы побаловать себя приятной компанией за завтраком. Который, кстати, был великолепен, несмотря на общую картину моего безумства – потеряв бдительность, я сваляла дурака. И ещё какого! А ведь целый день моя любезная сердцу Рах подавала еле уловимые сигналы. Не то, чтоб всерьёз бунтовала, но вела себя странновато: скованно, задумчиво. И с той предубежденностью, какая рождается не фактами, а дурными предчувствиями.
Сарг с компанией вернулись в гостиницу прямо с утра, не вынося моих восторженных чудачеств. И дав мне на разграбление благ цивилизации сутки. Весь день Акунфар был весел, искромётен и остёр на язык. Я беззаботно хихикала над его баснями о жизни в замках тана и его танагратов. Народу вокруг нас толкалось по минимуму. А музыка, которую я, в общем и целом, недолюбливаю, щебетала на пониженных тонах. Внимая обходительному хозяину, я перебирала книги, которые слуги натащили из библиотеки. И разрабатывала план, как выморщить хотя бы несколько этих драгоценностей в подарок. Рах где-то шлялась – с обеда её не видела – но, это не огорчало. Лайсаки – любопытные создания, и мне не хотелось ограничивать свою девочку в её привязанностях.
Она прыгнула мне на грудь, едва я завернулась в шёлковое одеяло, предвкушая долгий крепкий сон. Который, впрочем, мгновенно улетучился – Рах смотрела на меня теми самыми глазами, которыми некогда Кух призывал меня к её спасению.
– У меня беда? – рефлекторно понизила я голос до шёпота.
Умница бешено замотала головкой, прижав уши и скалясь.
– У тебя беда? – приступила я к повторению пройденного и попала в точку: – С твоими родичами что-то случилось?.. Надеюсь, не с нашими детьми?!
Рах гневно зашипела на мой крик души и дважды подпрыгнула, вминая мне грудь в позвоночник. Теперь зашипела уже я, что не помешало немедленно подорваться с постели и залезть в дорожный костюм. Балахон мне посоветовали не надевать – скрученный в тугую колбасу он повис подмышкой. В коридор мы выскользнули без помех. И даже до лестницы добрались без препонов, но там Рах встала столбиком под дверью, приглашая меня остеречься – я начала с узенькой щёлки. Стражников было двое. Но они не подпирали дверной проём статуями – азартно катали кости, погромыхивая здоровенным кубком. Сами боги усадили их затылками ко мне, так что блокировать их зрительные и слуховые центры труда не составило – я пронеслась мимо охраны, как заяц мимо стоп-сигнала.