И была абсолютно искренна, хотя и врала безбожно: клад был. За спиной загремело металлом о камни, и я шарахнулась от клетки, помахивая перед собой факелом. Ложная тревога: Рах с подельником обобрали труп гориллы и дружно волокли мне увесистую связку средневековых гигантских ключей. Свой ведьма опознала в два счёта. А когда мы её вытащили, поползла вслед за мной к противоположной стене. По её словам, кроме неё и второго заключённого, других завоеваний покойного мэра в камерах не сидело. Этот второй удостоился толстых цепей, щедро развешенных на его могучем торсе и мускулистых конечностях. Несмотря на плачевный вид и ужасающую усталость, его мозг полыхал воинственным презрением и мстительной радостью за судьбу своего тюремщика.
– Ну, а ты у нас кто? – прибегла я к проверенной процедуре.
– Капитан Олсак, – охотно отрапортовал атлет в одних драных подштанниках.
– Тоже неудачливый обладатель кладов? – уточнила я, перебирая ключи.
– Нет, Сиятельная, – почтительно признался морской волк на привязи. – Всего лишь трёх кораблей. Ещё нескольких домишек по всему побережью. И солидных торговых контактов.
– О боги! – застонала я под грозное звяканье гигантских отмычек. – А это-то Акунфару на кой ляд сдалось?
– Я контрабандист, – скромненько отрекомендовался капитан. – Лучший в этих местах… Сиятельная, во-он тот ключик, с такой широкой зубастой короной. Там ещё три выщерблины.
Ну и проколупались же мы с Мероной, разбираясь со всем его железным хозяйством. Я два пальца прищемила и коленкой ударилась.
– Чего это урядчик тебя так украсил? – полюбопытствовала я, заканчивая отшелушивать с него металл. – Психованный что ли?
– Нет, – усмехнулся арестант, скрежеща зубами от боли в затёкших членах. – Бегаю ловко. Дважды уходил, да не повезло.
В норму он приходил достаточно долго, что-то рассказывая и поминутно косясь на свернувшихся у меня в коленках лайсаков. Я его не слушала – дремала. Мерона под капитанский говорок что-то оттирала и массировала на его потрёпанном теле. Меня нисколько не тревожило наше неторопливое пребывание в столь сомнительном месте. Только печалило стремительное возвращение из мира приличной посуды и горячей ванны в юдоль всё того же запустения, грязи на руках и туалетов, где присядешь. А ведь ещё несколько часов назад вокруг меня всё так замечательно складывалось …
– Сиятельная! – окликнул меня решительный мужской голос. – Просыпайтесь. Надо уходить.
Он всё успел – мой новый знакомец: запер дверь, ведущую наружу, начисто обобрал гориллу, приодевшись. Видать, не обошёл стороной и барахлишко бывшего урядчика, обзаведясь оружием и прочими цацками. Мерона щеголяла в Акунфаровых сапогах, натянутых на пять слоёв изысканных шёлковых портянок. И в его же дорогом плаще, обёрнутом вокруг исхудавшего тела. Олсак раздобыл где-то пару бутылей с плюхающей жидкостью. В одной оказалась слегка подтухшая, но вкуснющая вода. А содержимое второй осталось под большим секретом, судя по хитрой роже добытчика. Подумаешь, а то я не знаю, что в ней? Какое-нибудь местное пойло с омерзительным запахом. И вкусом настойки на упырях, отметивших десятилетний юбилей разложения.