– И никогда больше сюда не возвращайтесь, – на удивление беззлобно, скорей устало напутствовала их патронесса Ордена.
Её изрезанные морщинами губы были белее снега. Тёмная маска смотрела на них со слепым укором, и оттого казалась ещё страшней. Десятник с тремя воинами торопливо втаскивали своего господина в тесный для мощного тела возок. И молча поражались: как же так? Ни единой царапины, ни капли крови, ни застывшей на лице предсмертной муки. Чем это его так?
– Силой, – внезапно ответила патронесса.
И воины вздрогнули. Жутко делается, когда читают твои мысли. Омерзительно до судорог.
– Тем, кто не способен выдержать её удар, не место здесь, – продолжила женщина. – А он пришёл, не спросил. Вас к ней не допустил, сберёг. А сам сгорел. Везите своего аграта домой. Похороните. Мы не станем обвинять вас в святотатстве перед таном. И метить не будем – нет здесь вашей вины. Живите спокойно.
Сотник шагнул к ней, тяжко бухнулся на колени, бряцая доспехом:
– Прости, Сиятельная, – прохрипел он, потупившись. – Не со зла мы.
– Ступайте, – отмахнулась женщина, разворачиваясь к дверям башни.
– А Ксейя?! – выпалил сотник, задохнувшись. – С ней как? Неужто зазря все?
– Ступайте! – грозно бросила через плечо патронесса. – Это не ваша забота. Уводи их отсюда! – властно приказала она... обру и скрылась в башне.
Скакун немедля подался в сторону, разворачивая возок. И вот уже потянул его, часто перебирая ногами, заколыхал по каменной брусчатке двора. Обалдевшие воины кинулись вслед возку, боясь не то, чтобы обернуться – моргнуть лишний раз, пока ворота за ними не захлопнут.
– Ну, Мэри Далтон? – встретил патронессу в коридоре раздражённый голос. – И что мы будем делать с этим приобретением? Материал никудышный, цикличность нарушена. У девки явно кататонический ступор. Депресняк или какое-то нейротоксическое расстройство. К тому же психованный папаша негативно реагировал на её голову – это почувствовал бы даже мой старый диван. Сотню лет мне гнить без секса, если баронская дочь не словила ту самую импортную заразу. Стиломматофору с западного материка. Помнишь, как Эби вернулась с западного побережья Руфеса? Её отчёт о стеклянных бомбочках, заряженных этой пакостью. О тех, которые стали подбрасывать знатному и служилому люду западных агратий.
– Помню, Шарлотта, – устало согласилась патронесса, безостановочно бредя по коридору. – Но, сейчас я даже думать об этом не в состоянии. Приму ванну, перекушу, а после обсудим.
– А с этой-то что делать? – потребовали у неё ясности. – Не хватало ещё тут развести эту заразу.