Вскоре романтические мысли начисто выветрило из её головы. Наруга стояла перед этим дурацким деревом и тупо пялилась на него, словно пытаясь переупрямить. Но игра в гляделки с таким соперником не обещала даже призрачного шанса на выигрыш. Она подняла руку и провела пальцами по борозде, оставленной когтями Машки. Глубокая. Как же испугалась несчастная преданная дурочка, когда эта бессердечная идиотка забралась в свою конуру. Нельзя же так с Машкой. С одной стороны убивают её семью, с другой смертельный номер утопающего в древесине. Наруга тяжело вздохнула и прислонилась лбом к коре.
— Она вернётся, — хрипловатым басом пообещал Гетбер, торча неподалёку столбом.
— Конечно, вернётся. Куда она денется. Меня беспокоит не это. Меня страшит, что она там успеет надумать своим птичьим умишком о нашей гибели. У неё же не мозги, а сила Ису. Это не плотные ткани, а нечто газообразное. Вдруг она так расстроилась, что решила навсегда поселиться в этой деревяшке? Дура ведь беспробудная. У неё сердце чуть ли не напополам рвётся каждый раз, когда нам что-то угрожает.
— Ты её любишь, — сделал великое открытие этот чурбан.
— Я их всех люблю. Мы так выскребались из задницы, в которую попали, что теперь просто не сможем расстаться.
— Вы в любом случае не сможете расстаться, — заметил Гетбер.
— Почему? — насторожилась Наруга и отклеилась от дерева: — Ну, говори. Только не пытайся уберечь меня от разрыва сердца. Это смешно. Тебе вообще сказали, кто я такая?
— Нет.
— Я была шефом колена группы захвата команды ликвидаторов. Нас ловила целая эскадра. Мы с Ракной сбежали сюда перед казнью.
— Я догадывался.
— Серьёзно? И что послужило поводом?
— Твои повадки. Ты привыкла командовать и драться.
— Может, я служила?
— Ты не похожа на офицера.
— Есть ещё торговцы.
— Они не берут женщин.
— Ну да, — вздохнула Наруга. — Лишь в армии и у бандитов девушка может сделать карьеру убийцы. Гет, вы долго здесь будете?
— Это ты должна сказать.
— Пока не уйдём мы, — поняла она. — Мне жаль, но я не уйду, пока эта зараза не вылезет. Я не оставлю её здесь.
— Будем ждать, — бесстрастно подтвердил берр.
Наруга почувствовала, что душевный подъём, подбросивший её после возвращения к жизни, закончился обрывом. Все эти несвойственные ей трепыхания да мяуканье сдуло в один момент. Эйфория в голову — три заряда в печень. Папаша Блуфо был мастак выдумывать красочные поэтические нравоучения. Эйфория обходила Наругу стороной, оттого и печень дожила до этой планеты. Тут ей досталось — сожрали и не подавились. А вот эйфория вылезла некстати, сбив с панталыку неподготовленную девушку.