Алмаз
— Да кто ты такой, босяк, для меня?! Ты меня видел? А себя? Не для тебя я… Все, поигрались и хватит. Возьми себе в жены какую-нибудь из тех идиоток, что по тебе сохнут, а мое место не здесь, в вашей вшивой селухе, среди баранов и коров, а в столице, при том не республики, а страны нашей, в Москве! Так и запомни. Я на обложках буду. В шелках и мехах. В бриллиантах настоящих. А не с твоим булыжником… Вон пошел от меня…
Я смотрел в ее огромные красивые глаза и все пытался поймать в них игривый огонек… Все ожидал, что сейчас она не выдержит, перестанет претворяться, прыснет, зальется звонким смехом, кинется мне на шею, обнимая и повторяя:
— Мой медвежонок, поверил…
Но этого не произошло. Камила говорила правду… Чертову правду. Я видел на ней дорогую одежду, видел ее мать через открытую дверь сакли, суматошно раскладывающую по пустым шкафам всевозможные снасти, которые им принес ее «жених». И я действительно превращался в булыжник. Я в буквальном смысле каменел. Как в той дурацкой сказке… В тот день Камила вырвала сердце из моей груди и заменила его куском камня… А я, идиот, кинулся прямиком с дороги к ней, даже воды не зашел попить домой, даже отцу руку пожать и мать обнять… Только Она била по моим вискам предвкушением счастья от скорой встречи. Только эта бессердечная, корыстная, невозможно красивая тварь, которая отшвырнула мои чувства так же, как нелепые полевые цветы, которые я ей сорвал, которые когда-то так любила моя Лала…
Я шел к отчему дому от нее, как приведение, не видя ничего перед собой, ничего не понимая… Не дошел… Остановился, затаился… Ждал, когда ее заберут. Ждал, что он приедет за ней сам… Не приехал… Конечно же, он не стал марать свои руки о ее бедность… К шести вечера она вышла с совершенно пустыми руками к прибывшей за ней затонированной машине. Чуть опустив голову, но совершенно беспристрастно. Ни грамма сожаления на лице, ни одной слезинки. Расчетливая, бессердечная сука… Автомобиль резко стартанул с места, оставив за собой клубы пыли. Я знал, что ее увозят к стадиону, где уже стоял заведенным новый вертолет… Моя Лала навсегда улетала от меня… Вернее, Лала осталась там, у ручья перед обрывом, в моих объятиях, в моих воспоминаниях… Сейчас к своему счастливому и обеспеченному будущему улетала Камила… А мне только и оставалось, что смотреть ей вслед и глотать пыль, никак не желавшую оседать после ее отъезда, и задыхаться от боли… Потом, спустя годы, меня часто будут спрашивать, в чем мой секрет- почему как бы сильно противник ни бил меня под дых, я не сворачиваюсь, не теряюсь, не сбиваю дыхание, словно не чувствую ничего… А я ведь действительно не чувствовал больше. Потому что после той боли от ее предательства вся остальная боль вполне себе сносна…