Виттория с улыбкой пожала плечами, окинула дом перед ними задумчивым взглядом и вдруг обернулась к Артему с кокетливым огоньком в глазах. Непослушные волосы опять упали ей на лицо, а у него перехватило дыхание.
- Меня никто так не называл.
- Вита?
- Да, – девушка потупила взгляд, поправила волосы и мягко коснулась его руки. Артем перехватил теплые пальцы и быстро, пока не передумал, поцеловал.
- Спасибо тебе.
Господи, почему все так смешалось...
В другое время, при других обстоятельствах он бы пригласил ее на ужин, после проводил бы до дома, может, сорвал поцелуй, втайне надеясь на новую встречу уже завтра. А сейчас он об этом даже заикнуться не мог. Все мысли текли лишь в одном направлении, как он ни старался отвлечься.
Почему сейчас? Почему именно он? Что с этим делать дальше? И, что самое главное, кто он теперь?
По-прежнему спокойный и веселый юрист Артем Мейсхер? Или кто-то другой, чьим именем восторгаются уже несколько веков?
Получить ответ на этот вопрос он желал больше всего на свете.
Глава десятая
На белоснежном холсте вырисовывались контуры двух людей. Сидевшая на софе девушка, изящно склонив голову, смотрела на лежавшего у нее на коленях мужчину. Длинные женственные пальцы перебирали его волосы, мужчина прикрыл глаза, согнув одну ногу в колене. А прямо перед ними тонкими штрихами наметился силуэт свечи, и от изогнутого пламени во все стороны разбегались таинственные тени.
Глядя на холст, он не мог сдержать улыбку. Никто не предполагал, что писать Симонетту будет настолько легко и приятно – уголь сам скользил по наброску, краска ложилась ровными слоями. Но ни один из портретов его до конца не удовлетворил.
Превзойти оригинал оказалось не под силу.
Он вспомнил, как долго шли уговоры девушки, чтобы она стала моделью, как сильно был недоволен ее муж – и лишь вмешательство Лоренцо сгладило его праведный гнев.
Если бы Марко Веспуччи знал истинную причину, по которой Симонетта так хотела позировать!.. Наверно, даже могущества Лоренцо не хватило бы, не спасло.
Обойдя холст, он лег на поставленную посреди мастерской софу, в точности повторив позу мужчины на картине, и глубоко задумался. Память снова и снова рисовала прекрасные черты ее лица, чистые глаза, удивительную улыбку. Мелодичный голос – совсем юный, тихий, словно журчание ручейка – нашептывал ему в темноте слова, что обычно они оставляли наедине между собой. Он зажмурился, вновь чувствуя на губах ее робкий поцелуй и шелк кожи под собственными пальцами.
Если бы он только мог!.. Он бы пришел просить ее руки хоть сейчас, обещал бы золотые горы и вечное счастье и выполнил бы обещание, даже несмотря на свою репутацию!