- Цветы просто очень похожи. Символ пришел из Франции, когда король после Второго крестового похода увидел в Палестине сходство между лилией и ирисом. У него еще имя оказалось созвучно с названием ириса на старофранцузском, вот он и приказал сделать новый герб уже с ирисом, хотя его и продолжили называть геральдической лилией. А к моей семье этот символ пришел, когда Людовик XI даровал его как дополнение к нашему семейному гербу – пять красных шаров и один синий с тремя золотыми цветами. В шестнадцатом веке королева Франции Екатерина Медичи официально добавила этот символ к своей личной печати, а после ирис стал гербом всей Тосканы – и Флоренции, как ее столицы.
Она перевела дыхание, не сводя глаз с лепнины, а Артем еще раз огляделся.
Была бы у него такая семейная история, он бы, наверно, уже давно повесился. Профессия историка вообще его потрясала: должно быть, нужно очень сильно любить свое дело, болеть им, гореть изнутри, чтобы настолько глубоко в нем разбираться.
А, впрочем, не ему, юристу со стажем, об этом говорить. Его тоже ночью разбуди – расскажет содержание любой уголовной статьи.
- Луиджи, – вдруг закричала Вита, отчего он едва не подпрыгнул. – Можно я покажу твою мастерскую?
- Покажи, конечно! – ответили с кухни. – Только там не убрано и грязно, вы поаккуратнее.
Поманив его пальцем, Виттория с трудом оторвалась от созерцания родового герба и повела его к лестнице за конторкой, которую Артем до этого не заметил.
На предпоследней ступеньке что-то заставило его оглянуться. С высоты комната смотрелась совсем иначе, и его вновь посетило чувство, что он уже бывал в этом месте. Преодолев последнюю ступень, Артем прикрыл глаза, когда внезапно загоревшийся свет его ослепил, осторожно огляделся и замер, отойдя от лестницы на пару шагов.
- Вита.
- Что? Опять герб?
- Это тот самый зал.
Он почувствовал кожей, как Вита уставилась на него. Ошибиться он не мог – этот зал преследовал его во сне и не давал покоя, когда он бодрствовал.
Вон у той колонны он стоял, когда Симонетта ступила в комнату. У окна ее дожидался ее муж, в центре, на месте стеллажа и кресел, стоял длинный стол с закусками, а за окном слышалась игра музыкантов в соседнем саду.
Сейчас от той былой роскоши не осталось и следа, и только стены помнили утраченное величие и веселье.
Вита внимательно наблюдала, как он сделал первый шаг, прошел мимо стола, заваленного инструментами, обогнул стеллаж с металлическими пластинами и остановился у колонны, обернувшись к лестнице, как тогда, много веков назад, другой он смотрел на входящих.