За спиной раздался хриплый кашель, словно он подавился от моей откровенности. Я сама такого не ожидала!
— Простите, барышня, я обознался. Здесь не просто провокаторша, а вредная самоуверенная интриганка!
— Не верьте, наговаривают, — рассмеялась я.
— Этой ночью проверим, — флегматично отозвался мужчина, целуя меня в висок, — Мари уже говорила с тобой? Имей в виду, не хочешь идти — можем остаться во дворце.
— Вдвоём? — тихо ужаснулась я.
— Конечно.
Заверила, что безумно хочу познакомиться с его семьёй. Особенно после столь фривольного обещания!.. Но вспомнив слова Мари, я отбросила шутливый тон.
— Постой, про твоего отца, Мари сказала… — я повернулась к нему лицом. Но много ли по маске прочитаешь? — Не подумай, я не из праздного любопытства… Выходит, мы с тобой одной дорогой прошли?
Улыбаться лекарь не перестал, но что-то эдакое мелькнуло в его взгляде.
— Иногда Мариэн чересчур болтлива. Наша мать вовсе не так хрупка здоровьем, как ей видится.
— Мистислав, я спрашивала не о том, — мягко, но непреклонно заметила в ответ. К чему отговорки, если Мари уже говорила со мной?..
Взгляд лекаря как будто спрашивал: "А оно тебе надо?". Непреклонно кивнула, чуть сжимая его ладонь. Всегда легче понять другого, зная, что вы прошли один путь.
— Разными, Косса. Мой отец знал про меня. Более того, я был его способом удержать матушку подле себя. Нет, он любил нас, как умел, чтобы не говорили. Просто не мог ничего изменить. Меня отчасти всё устраивало, но мама… она страдала. Когда начались её отношения с Германом, я первый поддержал и скрыл это от отца. Но не потому, что зол на него.
Я вопросительно подняла бровь.
— Мой отец считал, что любовь — дар, сошедший с небес и связавший сердца. Но наблюдая тоску в глазах мамы и то, как Герман добивается её… долго, мягко, тактично, с той нежностью, которой никогда не было у отца. Словом, его поведение заставило меня задуматься. Отец мог бы жениться на матери, но преодолевать трудности, связанные с этим, он не желал. Зато отчим своего добился и увёз жену подальше, в Афалию. Разумеется, за поддержу Германа я тоже впал в немилость у отца, но… мы всё равно остаёмся семьёй. Чтобы не случилось. Я ответил на твой вопрос?
— Да, благодарю, — я искренне улыбнулась. Отпустив меня, Мистислав направился к столу.
— К слову, это одна из причин, почему я забрал тебя из Академии, — добавил он, бегло просматривая бумаги.
— Ты добиваешься моей любви? — изумилась я. Мужчина поднял голову, и я прямо по глазам увидела, что сейчас услышу гадость. Мстительную гадость.
— А лучше впрочем не отвечай!