— У вас кровь, — растерянно сообщаю ему и, подняв руку, касаюсь его нижней губы, что кровоточит, а рядом на челюсти виднеется назревающий синяк.
Глупость, конечно. Как будто он не присутствовал, когда его по морде били. Я хотела коснуться его синяка, но не смогла. Мои руки, как приклеенные, не хотели перемещаться с губ продюсера.
— Что? — спрашивает он голосом, которого я раньше не слышала.
Я, тем временем, вожу пальцем по его мягкой губе, заворожённо наблюдая за тем, как она повинуется моим манипуляциям. Кожа такая теплая и нежная, что ее хочется касаться вечно.
— Роксен, ты меня слышишь?
— А? — поднимаю взгляд и попадаю в плен его голубых глаз, которые точно не имеют дна. На этот раз его они другие… совсем другие… Вот в такие глаза можно влюбиться.
Куда пропала злость в его взгляде? Усмешка? Где тот взгляд Златогорского, который я видела днем? Взгляд, который буквально превращал меня в кучку пепла. Взгляд, который без слов говорил мне о том, что я лишь мусор под ногами сильных мира сего.
— Тут кровь, — повторяю то, что уже говорила, после чего снова возвращаюсь к его губам. Попутно, чувствую, как его ладонь отпускает мою шею и перемешается на оголенное плечо…
Ксюша
— Рокси, убери руку, — тихо просит он, еле заметно шевеля губами, от которых я все еще не могу отвести взгляда.
Разве могут быть у человека со столь ужасным характером такие губы? Губы человека, сошедшего с обложки журнала мод, где появляются только самые привлекательные? Где фотограф не простит и каплю несовершенства своему творению, где все настолько идеально, что комплексы могут появиться даже у самого красивого…
— Рокси? — зовет он меня опять, но громче. — Ты меня слышишь?
То место на плече, где его рука касается моей оголенной кожи, горит, распространяя жар по всему телу. Медленно, но мучительно он стремится заполнить каждую мою клеточку, чтобы что-то сказать, но я не понимаю, что именно. Впервые не понимаю ни единого знака своего тела.
— Да? — поднимаю ресницы, чтобы вновь взглянуть в глаза, которым нет сравнения в кристальной чистоте цвета.
Боже, что происходит? Что со мной? Почему я не отхожу от него? Зачем продолжаю стоять на месте, словно вкопанная? Просто не хочу этого…
— Что ты делаешь на улице? — спрашивает Златогорский и его брови сходятся на переносице — вот оно — это недовольное выражение, к которому я уже успела привыкнуть.
— Вас искала, — пару раз моргнув, пытаюсь прийти в себя, но у меня ничего не получается, когда он так смотрит на меня. Смотрит как на диковинку с непонятным ему функционалом. Игрушку, что подарили ребенку, который не знает, что с ней делать. Сломать ли, поиграть… Сказать родителям, что игрушка интересна или в очередной раз выказать свое пренебрежение.