Центр же со своей стороны обеспечивает конкурсантов едой, парочкой нарядов для выступления, жильем и, собственно, продвижением участников на ТВ. Некоторые конкурсантки могут получить еще и дополнительную помощь продюсеров, но как именно я, так и не поняла, потому было написано очень заумно. Единственное, что понятно было мне в этом пункте, так это то, что, продюсеры могут предложить нам вместе с ними посещать те или иные мероприятия, которые должны помочь нам получить поддержку влиятельных людей, заключить с ними выгодные соглашения в будущем. Но я не уверена, что это именно так… все же документы лучше с юристами подписывать. Я в них ни черта не понимаю. В конце в контракте был пункт на целый лист о добровольном желании участника покинуть шоу. В таком случае, участник выплачивает центру кругленькую сумму или же его должны выгнать продюсеры.
— Пункт об обеспечении центра безопасности читала? — спрашивает меня охранник, что перегородил мне путь.
— Да!
— Выход из центра в ночное время не безопасен для участников.
— Но ведь… — начинаю я, но замолкаю, когда мне на глаза попадается Златогорский в компании двух охранников, один из которых отчего-то хромал.
— Что тут происходит? — рявкнул продюсер так, что я подпрыгнула от неожиданности.
Боже… Нарцисс не в духе. На собеседовании он, оказывается, еще лапочкой был.
— Объясняем конкурсантке, что выход из центра в это время небезопасен для нее, — испуганно ответил тот самый грозный, но вежливый охранник.
— Рокси, — хмыкнул он и подошел ко мне. — Почему я не удивлен? Не понимаешь, что ночью маленьким девочкам ходить одним опасно? Ах, точно! Ты же глупышка и таких элементарных вещей не понимаешь.
Я видела в его взгляде злость, ярость и насмешку. Такие глаза обычно бывают у людей, что рассержены и срывают свою злость на слабых. Но я не слабая и не дам ему сорваться на мне и тем более испортить мне настроение.
— Зато вижу, что вы понимаете! Такой большой мальчик, а ходите с охраной. Страшно? — насмешливо произношу в ответ. Пару секунд играю с продюсером в гляделки, а затем перевожу взгляд на его охранников. — Подгузник шефу поменяли?
— За языком следи, мелочь! — сквозь зубы рычит Златогорский и делает еще один шаг ко мне, оказываясь практически вплотную. — Иначе, я не посмотрю, кто ты и придушу собственными руками, — рычит он, после чего берет меня за горло, ощутимо сжимая его. — Ты меня поняла?
Его хватка не причиняет ни боли, ни дискомфорта, потому что Златогорский не хочет мне причинить вред, только напугать. Когда целью является именно причинение боли, то руки нападающего не гладят пальцем шею и край скулы. Думаю, он сам не осознает, что делает. Меня же этот контакт успокаивал и расслаблял. Его взгляд понемногу смягчается, и скулы не выглядят больше напряженными. Разбитые губы, что до этого момента были искривлены в усмешке, приняли привычный изгиб.