Скрипнула дверь беседки, я вздрогнула — вернулся! — и резко обернулась. Гамлет осторожно просочился, встал спиной у плиты, потрогал чайник.
— Чай попью, — зачем-то сообщил он и повернулся: — Тебе налить?
— Подслушивал? — спросила я, уверенная, так и было.
Этот четыре дня знакомый мне мужчина, почему-то решил, что я нуждаюсь в опеке. В добром совете, подсказке и просто в правильном курсе. Я не против, когда это касается гостевого дома, ничуть, тут некоторые советы уместны и любую помощь приму с благодарностью, но, когда эта забота распространяется конкретно на меня, увольте, здесь сама разберусь.
«Там этот пришел, который ночью орал», — вошел он в дом ранее. И не дожидаясь моего ответа, предложил: «Прогнать?» Небрежное «этот», уверенное «прогнать» … и не вопрос это был, хотя интонация вопросительная, а принятое за меня решение. Я понимаю, у тетки он выполнял, помимо прочих функции, и обязанности охранника, но и это ему не дает повода для самостоятельных выводов. Эта уверенность, что я нуждаюсь в защите, это непременное желание гнать со двора… Может я преувеличиваю, может мне чудится его вторжение в личное, а Гамлет всего лишь хочет быть полезным?
— Зачем подслушивал? — оскорбился он и нахмурился. — Этот парень так орал — слух напрягать не нужно. Только чего кричит, непонятно. Кто он такой? Он тебе муж что ли? Нет. — Сам спрашивал и сам отвечал он. Горячась, размахивая руками. — Кто он вообще такой, чтобы орать на тебя? Какое он имеет право?
Я поднялась, вежливо отказалась от чая и сказала:
— Он имеет больше прав орать на меня, чем ты задавать мне все эти вопросы.
Ушла не разбираясь, обидела или нет, сейчас гораздо важнее вернуться к работе. И не потому что, первое заселение гостей не за горами, на майские праздники, а потому что она отвлекает от душевных терзаний.
В этот раз работа спасала не особо. Я отмывала кафель в так называемом «люксе», мысленно, то и дело, возвращаясь к встрече в беседке.
Можно было оговорить себя, выдумать какую-то нелепую историю, пусть бы позлился сильнее, яростнее, возможно, взбесился даже, зато наконец вычеркнул меня из своей жизни и отпустил. Странно только одно — почему он до сих пор не сделал этого.
А ты сделала? Не ты ли вспоминаешь его каждым тоскливым вечером, не ты ли всякий раз фантазируешь, как бы сложилось, не задумай ты дурацкое свидание на этом чертовом пляже?
И врать ты не захотела.
— Я не осмелилась, — шепнула вслух. Тут нужна уверенность, глаза в глаза, а я поднять их на него не в состоянии, смотрела украдкой, подобно вору, наметившему добычу и переживающему за выказанный интерес.