Лишняя она здесь! Деревенская оборванка в месте этом величественном как бельмо на глазу маячила!
— Чего встала? — Бейрут, подошел ближе.
— Здесь так… так, — обвела жестом растерянным зал, не в состоянии слова нужные подобрать.
— Как? — он проследил за ее взглядом и пожал плечами.
— Величественно… и страшно… и красиво.
— Это Гейрион, здесь так и должно быть, — ответил невозмутимо, — привыкнешь.
И вперед чуть подтолкнул, вынуждая идти дальше.
Медленно, словно котенок, попавший в чужой дом, шла рядом с ним. Ее восхищало все. И отражения в блестящем полу, и орнаменты на стенах. Даже эхо, что раздавалось в пустом помещении, казалось волшебным, загадочным.
Но больше всего, конечно, дракон каменный поразил. Он будто смотрел на нее. Следя взглядом суровым, куда она, туда и он.
Чем ближе, тем страшнее.
У подножья статуи алтарь стоял, широкий, массивный. Увитый резьбой ритуальной в виде чешуи, покрытой эмалью кобальтовой, что от основания по спирали поднималась к затертой до блеска широкой поверхности.
Вэллиан уже стоял там, разговаривая с пожилым мужчиной в темном балахоне,
перевязанном поясом синим. Когда подошла ближе, мужчина этот переключил на нее внимание свое. Почувствовала, будто ощупывает, хотя и не прикасался к ней, не подходил ближе. С рук вихрь сорвался в ее направлении. Вокруг ног закружился, взметнув подол изодранный, выше поднимаясь, затем просто рассеявшись.
Маг значит, раз такие фокусы вытворял!
— Подойди ко мне, — тон такой, что сжалась, но ослушаться не посмела. Тем более, что владыка кобальтовый рядом стоял, напряженно в нее всматриваясь, — да не бойся ты! Не укушу. Я Санмэй — верховный гейер Вар'шааны.
Подошла ближе. Вздрогнула, когда за руку взял, разворачивая ладонью к верху. Долго смотрел, ища что-то, пальцем водя по тем линиям, что от рождения достались.
— Что скажешь?
— Слышит песнь. Но слабая, — констатировал гейер.
— Других нет, — развел руками Вэллиан, — эту еле заполучили. Сможешь с ней сделать что-нибудь?
— Попытаюсь, но работа непростая предстоит. Долгая.
— Времени-то у нас как раз и нет. Сам понимаешь.
— Понимаю. Все, что в моих силах сделаю, — склонил голову в почтительном поклоне перед главным кобальтовым.
— Я знаю, — тот кивнул, — пусть покажет, что может.
Вчетвером к Ильфиду спустились. Дэниэль все больше нервничала. Что она могла? Да ничего! Разве что ладони свои синим окрасить! А от нее чуда ждали, воскрешения кобальтового столпа! Была бы здесь Тамилла! Она бы показала, удивила их. И кобальт за ней покорно пошел бы.
Но Тамиллы нет. Зато есть она. Дэниэль. Которая всю свою сознательную жизнь пыталась придавить в себе ростки Песни нежеланной. Боролась с ней отчаянно. Ей казалось, что сейчас они поймут это. И Бэйрут, и гейер, и верховный кобальтовый, и обрушат на нее гнев свой неудержимый.