– Ну его к черту! – сказал Яшкин. – Я ему вчера полтинник аж домой возил. С тремя свидетелями. Свидетелей туда-обратно на такси пришлось катать. Полчаса гада уламывали. Не признавался.
– Ах, угнетатель! – Гришкин даже плюнул. – А давать любит. Хлебом не корми.
– Любит, – подтвердил я. – Только потом делает вид, что не помнит.
– Как же, не помнит он! – сказал Яшкин. – Рассеянным прикидывается. Все жилы вымотает, оконфузит при людях с головы до ног. Ух, я бы ему устроил!
– Не брать – и все, – предложил я.
– Мало! – кровожадно блеснул глазами Яшкин. – Надо другое что-то придумать.
И мы придумали…
Перед зарплатой нахватали у Машкина кто сколько мог. Еще подговорили Кошкина с Пашкиным. И те по десятке одолжили.
– Здорово, Машкин! – сказал я в день получки. – Держи-ка, брат, трешку!
– Трешку? – как обычно, изумился он. – Какую? Что-то я не помню…
– Ах да! – спохватился я. – Это же не ты, это Файнберг мне занимал! Ну извини.
Машкин кисло улыбнулся. Следующий удар нанес ему Гришкин.
– Брал я у тебя семь рублей или не брал? – потирая лоб, спросил он. – Вот зарежь – не могу вспомнить…
– Давай подумаем вместе, – бледнея, сказал Машкин.
– Нет, – просветлел лицом Гришкин. – Кажется, не у тебя. Кажется, у кого-то другого. Пойду поспрашиваю.
Окончательно добил его Пашкин.
– А ну, гони двадцатку, жила! – развязно заорал он.
– Какую двадцатку? – испуганно спросил Машкин. – Я не брал.
– Вот те здравствуйте! – возмутился Пашкин. – А между прочим, при людях клянчил. Ну-ка, ребята, подтвердите.
Мы с Яшкиным мрачно кивнули.
Машкин достал свой желтый кошелек и дрожащими руками отсчитал двадцать рублей.
– В другой раз помни, – безжалостно сказал Пашкин. – А то неудобно получается – со свидетелями из тебя долг выколачиваешь.
С работы я обычно хожу один. А на этот раз присоединился к Гайдукиной Марье Ивановне. Не то чтобы мы с Гайдукиной были в каких-то очень дружеских отношениях, а просто у нее изо всех наших сотрудников особенно доброе лицо. Отзывчивое какое-то. Вот я с ней вместе и подгадал.
Прошли мы некоторое расстояние, вдруг Гайдукина слегка так вроде бы занервничала и говорит:
– Что-то вы не торопитесь. Медленно очень шагаете.
– Да куда же, собственно говоря, торопиться? – сказал я. – Некуда мне больше торопиться, дорогая Марья Ивановна… Жена от меня ушла.
– Вот тебе раз! – удивилась Гайдукина. – Чего это она?
– Так ведь знаете, как бывает, – горестно пожал плечами я. – Характерами, говорит, не сошлись.
– Ай-яй-яй! – сказала Гайдукина. – Ай-яй-яй… А я, знаете ли, тороплюсь. Спешу очень. За телефон надо успеть заплатить. А то грозились обрезать.