Не так подала, не так села, не так вздохнула, не так повернулась, не то приготовила, не так посмотрела, не так на колене в церкви опустилась, не так свечку держала, не так платок повязала, не так летишь, не так крыльями машешь. Вместо скорби я уже чувствовала раздражение, Геллки досталось еще больше, но та ушла курить на балкон и бросила меня одну на растерзание. Вот так и узнаешь, что твой бывший классный руководитель была старообрядцем. Прав был Лев Анненский в своих "Трех еритиках": "Обряд, чин, ритуал - святыня непосягаемая. Ты можешь вернуться с другого конца света, - но прежде, чем броситься к родному человеку, - будешь стоять и отбивать положенный "семипоклонный начал", иначе не подпустят. Сначала "уставные метания" и поклоны - потом чувства и действия. Не дай бог сбиться! "Нет грехов, которых бы не покрыло Божье милосердие. Один только грех не прощен у Создателя - аще кто отступит от святыя и непорочныя веры отец наших и отвергнет древлее благочестие". Вы слышите?! Обмануть - можно, оклеветать, украсть, ограбить, обесчестить, убить - все можно, все простится от широкой души, но нельзя переложить персты при крестном знамении, нельзя надеть плат на шею, нельзя выпить кофею, ибо, кто пьет кофей, тот ков на Христа строит. При первом приближении все это кажется чистым безумием. Сидят два начетчика и спорят о каком-нибудь слове в Священном Писании, причем ни один из них этого слова не понимает и знает, что другой тоже не понимает. А ярятся! До ненависти друг к другу! Так что же это такое? Где тут реальность? А вот где: не о смысле спор - о верности букве, обряду, закону. Что верней? Это и есть реальность. Дикое, историками церкви описанное обрядоверие русских осмыслено у Печерского как черта души, одновременно абсурдная и... неизбежная. Абсурдная - потому что от обрядоверия дробится народ на множество толков, один другого строже, один другого нетерпимее, от обрядоверия - все расколы, все междоусобия наши. Но что-то же толкает русского человека к этому абсурду! Так откуда этот страх уступить в букве, в чепухе, в малости? "В мале бо ся ослабший, в велице поболиши, скорбя". Страшно отступить, не удержаться на малом, потому что, кроме как на малом, поправимом, удержаться и не на чем: приходится вцепляться во внешнее, элементарное, ощутимое, простейшее, всем понятное, и держаться крепко".
Могли бы и сказать как надо, я человек от ритуалов далекий, не могу знать все тонкости, да и почему все претензии сыплются на нас с Геллкой, если мы по их разумению люди чужие? Хотелось уйти и хлопнуть дверью, но только уважение в умершей заставляло остаться. Вот все разошлись и мы с Геллкой убрали со столов. Пока мыли посуду, Ленька рассказывал про свою жизнь, много у него за год случилось, умудрился в ипотеку вляпаться. Потом уже на улице он рассказал о порции своих "не так".