В каюту вернулся Адриан, впустив в открытую дверь душный воздух, смешанный со сладким запахом спиртного. В руках сверток, но Аманда его не заметила. Она и головы-то не подняла, не отрываясь от дневников.
Адриан, привыкший к подобному положению дел и прекрасно знавший, что его подруга обладала удивительной способностью отстраняться от мира, погрузившись в работу, лишь слегка нахмурился, небрежно бросив сверток на закрытый рундук у двери.
— Может, поприветствуешь мужчину своей мечты?
Аманда с легкой улыбкой, наконец, подняла глаза.
— Так мы же сегодня уже здоровались.
— И то верно. Что-то новое нашла?
Имелись в виду записи Молукса.
— Разумеется, нет. Ничего, — Чейз устало потёрла лицо. Глаза начинали слипаться, поздний час давал о себе знать. — Где Картер?
— Пошел спать на нижнюю палубу.
Запах спиртного настойчиво гулял по каюте.
— Опять пили?
— Да чуток совсем. В такую погоду только холодненького и остается запрокинуть.
— А не часто ли ты в последнее время запрокидываешь?
— Не доводи лишний раз, не буду.
Аманда выразительно вскинула брови.
— И что? Чуть что — надо браться за бутылку?
— Это лучше, чем без конца собачиться.
— А ты сделай как я прошу и никто не будет собачиться.
Адриан устало вздохнул.
— Опять хочешь поднять ненужную никому тему?
— Между прочим, ты её сам поднял, — Чейз отложив дневники, подскочила с места. — Неужели так сложно? Наступи на горло гордости. Хоть раз.
— Хоть раз? — фыркнул Адриан. — И это говоришь мне ты? Да твоё упрямство и дюжиной ослов не вывезешь.
— Речь не обо мне…
— Вообще-то как раз о тебе. В первую и основную очередь. Ты требуешь от меня то, что сама бы и в жизнь не сделала.
— Да… — Аманда громко выдохнула, сжав кулаки. Тон повышался уже у обоих. Не за горами очередная сцена. Которую никто, понятное дело, контролировать не собирался. — Как же ты не понимаешь? У меня уже и не будет такого шанса, но у тебя-то есть возможность всё наладить. Глупо из-за дурацкой обиды отказываться от…
— Дурацкая обида? — настала очередь Адриана вскидывать брови. В отличие от Аманды он умел это делать так, что одним движением выражал весь спектр имеющихся в его наличии недовольств и всё своё мнение по данному вопросу.
— А как это ещё назвать? Ребячество, честно слово.
— Женщина, ты себя слышишь? Я уже практически не понимаю, что с тобой творится. Что за радость вечно на всех срываться и постоянно требовать? Считаешь, все обязаны плясать под твою дудку? Я, конечно, понимаю — ты свято веришь, что я тебе должник. Ещё бы, из-за меня ты теперь в… как ты там назвала Эридан: каменный век?…