— Давай, — шевелятся губы напротив и до меня доходит, что я по-прежнему продолжаю на них пялиться. Но что хуже, Воронцов это прекрасно видит.
— Что давай? — стыдливо сглатываю. Разговариваем шёпотом, пока у писсуаров продолжают ржать кони, выгуливая своих жеребят.
— Поцелуй.
— Лучше плюну тебе в рот.
Встречаемся взглядом и в горле образуется ком. Его глаза потемнели, даже, кажется, слегка затянули поволокой. Чувствую, как у меня от этого внутри всё скрутило в спазме. Аккурат внизу живота… Твою мать. Только этого не хватало.
— А потом поцелуешь?
— Вот прицепился! Не хочу я тебя целовать!
— Хочешь.
Хватит на меня так смотреть!
— Свои больные фантазии оставь при себе. Я лучше знаю, чего хочу.
— Да? А чего сердечко тогда так забилось?
— Будем обсуждать моё сердечко или то, что у кого-то только что встал?
А я это та-а-ак хорошо чувствую…
— Ну, разумеется, встал, — даже бровью не повёл. Непрошибаемый пофигизм. Зато у меня зашкаливающая неловкость. — Это чистая физиология. Ты ж не уродка, чтоб не было никакой реакции.
— Не уродка — это такой синоним "красивая"?
— Если тебе от этого приятней…
Мне никак не приятней. Я просто хочу, чтобы между нами снова соблюдалась дистанция. Метра в три. Нет, лучше в четыре. В идеале все шесть. Тупизна происходящего просто поражает. За стенкой по нужде справляются, а мы тут у не особо стерильного унитаза чёрте чем занимаемся…
Да когда вы там закончите! Сколько можно облегчаться? Вы что, весь кофе из автомата выдули? Памперсы тогда надевайте! Ещё и ржут. Что они там обсуждают? Из-за предательской пульсации в ушах толком не могу разобрать их трёп.
Зато превосходно чувствую, как один за другим сдают боевые посты хрупкие девичьи нервишки, ощущая постороннее дыхание, рисующее обжигающий след на моей щеке. Крыша тихонько отправляется в дальнее плаванье. Чух-чух паровозик, чух-чух.
Зажмуриваюсь, считая до десяти, но сбиваюсь на "три на резиночке". Начинаю отсчёт заново. Щас же, блин, не выдержу и сделаю сыкунам сюрприз, выскочив из кабинки, как стриптизерша из тортика. А-а-а! Спасите меня, люди добрые…
Глеб
Вот её плющит. Челюсть стиснута, ноздри раздуваются, кулаки сжаты. Вся обдёргалась. Переминается с ноги на ногу, словно самой по-маленькому надо. Но, сдаётся, это такая реакция не на мочевой пузырь, а на меня. Правда непонятно: от перевозбуждения или отвращения?
Я так точно возбудился. Пускай сколько угодно считает меня озабоченным, но когда об тебя нервно трётся красивая девушка, сложно концентрироваться на чём-то другом. А тут ещё и комбо: милое смущённое личико, пылающие щёчки и тяжело вздымающаяся грудь.