— Мальвина, стой! — из принципа игнорирую. — Мальвина! Параша… Тьфу, блин, прости… Покровская!
Торможу, без особого воодушевления оборачиваясь на голос.
— Параша — это то, куда я засуну твою башку, если ещё раз так назовёшь!
— Ладно, ладно. Прашечка, так лучше?
— Не лучше. Зови по фамилии. Это раздражает меньше всего.
Прасковья, Праша, Прашечка… Параша, чтоб её. Мамочка у меня огонь. Знала, как подгадить любимой доченьке. Мне, конечно, очень приятно, что меня назвали в честь покойной прабабушки, но это имя в наше время как объявление на лбу крупными буквами: «тренировка чувства юмора, стеби сколько душе влезет. Грустный ослик всё вывезет. Выбора нет».
Народ и отжигал в меру своей соображалки. Самое распространённое, конечно же: «Девушка Прасковья, из Подмосковья…». Каждый второй доморощенный ловелас считает своим долгом спеть эту серенаду. Но Глеб пошёл дальше и оказался ещё оригинальней, сыграв на других нотах. Мальвина, блин. Сам ты Буратино, поленом бы тебя по роже.
— Окей, Покровская, — примирительно вскидывает руки Глеб. Какой покладистый. Это потому что ему от меня что-то надо. Но надолго его всё равно не хватит. Снова начнёт обзываться. Собственно, одна из причин, почему он меня так раздражает. Я его не трогаю, хрен ли меня касаться? Хорош же всё было! Год жили-не тужили, обоюдно не вспоминая друг о друге, зачем портить идиллию? — Выслушай всю ситуацию, — меня подзывают поближе в духе: тсс, иди чё покажу. Класс. Будто я первоклашка, а он педофил, приманивающий меня конфеткой… И видимо я первоклашка. Потому что подхожу.
— Ну давай, вещай свой гениальный план, — милостиво разрешаю я. — Я настроила локаторы.
— Ты ж с сестрой своей не ладишь.
— Это вопрос или утверждение?
— Утверждение. Но вопросительное. Так как?
— Ну… допустим у нас контры.
— Контры? Да вы друг дружку не перевариваете.
Это так заметно? В универе мы почти не пересекаемся. У неё своя компашка, у меня своя. А вот дома, сука, делим на двоих ванную. И это мой личный болючий чирей на заднице. Болючий, гнойный и мерзкий.
— Ближе к делу, товарищ. Ближе к делу, — тороплю я.
— Не хочешь её проучить? Бабы мстительные, я знаю, — ух ты ж, с какой самоуверенностью заявляет. Прям гуру женской психологии выискался.
Вырвавшийся из меня смешок больше напоминал хрюканье.
— Проучить? Подложив под тебя? Ты настолько хреново тр*хаешься, что секс с тобой сплошные мучения?
Ага. А вот уж и не такой самоуверенный. Теперь Глеб смотрит на меня, словно мысленно заряжает кольт и лупит пулю мне точно в лоб.
— Можем чуток задержаться на пары, и я, не отходя от кассы, докажу тебе обратное.