— Нин, Софья там сможет вышивкой заниматься и рисовать!
— Помнишь, мы ещё с тобой диаметр шагами мерили.
— Да, там около восьми метров в диаметре, места много.
— И внизу прилично!
— Как думаешь, Софье понравится?
— Понравится-то понравится…
— А что…
— Ты же слышал, она собралась продавать московскую квартиру в генеральском доме, покупать что-то бабушке, а на остальное — здесь. Софья… понимаешь, никому не хочет создавать неудобств, хочет самостоятельно здесь жить.
— Я понимаю. Но мы попросили её не торопиться. Вот я как раз и… — Владимир остановился. — А может, ну их, с этой московской квартирой, пусть подавятся.
— Володь, они не подавятся, они проглотят.
— Пусть проглотят, — в его глазах замерцал ужас. — Что девочка будет нервы себе трепать. Зачем?
— А трепать и не нужно. Хозяйка квартиры — Софья. Елена Петровна там всего лишь прописана. У Маши есть квартира.
— Ну, не знаю, Нин. Я бы…
— А я теперь другая, Володь. Знаешь, Софья приехала и во мне что-то щёлкнуло, — Нина Даниловна пошла дальше. — Если сейчас уступить, только аппетит Машин подогреть. Она и сюда явится. И о тебе всё разузнает, а ты, оказывается, богатый на квартиры наследник.
Они шли тихими улочками, здесь было мало туристов. Они шли теми улочками, по которым любили гулять когда-то. Вот так, не договариваясь о маршруте, брели по дороге памяти.
— В общем, ты права. Только… смысл продавать московскую квартиру, если здесь — на выбор.
— Надо с Софьей поговорить.
— Пусть Елена Петровна живёт. Пожилой человек, пусть в привычном месте… — Владимир Артемьевич вздохнул. — Я не хочу, чтобы Софьюшке в спину чертыхались, понимаешь?
Нина Даниловна кивнула.
Когда вышли на Дворцовую набережную, переходить проезжую часть не стали.
— Нин… Я даже не могу объяснить, что чувствую. И… ощущение не проходящего озноба.
— Счастливое волнение, — улыбнулась Нина Даниловна. — Володь, я очень рада, что всё так удачно складывается.
— Послушай, получается, что молодого человека у Софьи нет? Раз она так спокойно город меняет.
Нина Даниловна вздохнула:
— А вот тут может возникнуть проблема. Только Софья об этом пока не задумывается. Так получилось, что счастье на неё большими волнами нахлёстывает. Ей даже задуматься некогда — а что будет дальше?
— То есть…
— Видел букет ирисов у Софьи в комнате?
— То есть…
— В «Сапсане» они познакомились. У меня чувство, что произошло всё, чтобы они встретились.
— Нин, да брось! — Владимир Артемьевич не слишком верил во все эти неслучайности.
— Понимаешь, к нам Софья и так бы приехала. Она уже решение приняла, вон, подарки мне готовила, на поездку настраивалась. И вдруг, будто колесо крутанули: молодой человек её… в общем, с работы она уволилась, Маша вспомнила о моей квартире в центре Петербурга, приехала к матери обо мне выяснить. А Софья дома была, всё слышала. Узнала, что письма мои ей не отдавали…