Леггинсы, двор, два километра, дом, душ, кофе.
Кофе — в награду естественно, за то, что я такая молодец у мамы и у самой себя. Взяла и выросла.
Мысли немножко меланхоличные. Мысли касаются моего сна, моего наваждения с дивными глазами и, чтобы от них отбиться, приходится напрячься всему моему скептицизму.
Увы, если смотреть правде в глаза, девяносто пять процентов мужчин от меня отваливаются, только узнав о наличии дочери. А оставшиеся пять процентов — это, блин, мужики вроде Сашеньки, свет, Метельского, боже, с каким бы удовольствием я бы его отпинала по почкам. Нет, Алиска-то забыла, Алиска умница, она даже притащилась от того, что мы не ходили в школу две недели из-за фингала на все лицо.
А мне, блин, до сих пор в кошмарах снится. Она же первоклашка тогда была… Куда более мелкая и уязвимая, чем сейчас… Блин, почему я Метельскому не вырвала руки?
Звонок трагично воет. Блин, и зачем я повелась на Лискины уговоры и поставила этот волчий вой — вот сейчас едва не упала с табуретки.
И я понятия не имею, кому с утра пораньше приспичило увидеть мою заспанную физиономию, потому что я пила только вторую чашку кофе, а до третьей я на человека не походила совершенно.
Но тем не менее — я ползу открывать.
Кто его знает, может, это кто-то хочет мне супер крутой пылесос продать, или балкон хочет мне “со скидкой” застеклить, а я еще ядом с утра ни в кого не плюнула.
Впрочем, этим своим ядом я чуть не давлюсь, когда открываю дверь.
Потому что за дверью стоит он.
Он!
Еще более красивый, чем в моем сне. С нахальной улыбкой на дивных губах. Темные волосы встрепаны, будто по ним только что прошелся ветер. Черное пальто чуть расстегнуто, яркий шарф страстно обнимает его сильную шею. Я даже завидую тому шарфу… Боже, что за типаж у мальчика, с какого ракурса ни поверни — со всех красавчик. И…
И можно я сейчас возьму и умру от эстетического удовольствия? Его нужно рисовать. Его нельзя не рисовать.
Я даже не успеваю спросить — какого черта он тут делает, как раздобыл мой адрес и не маньяк ли он случайно. Мой Аполлон просто шагает через порог, самым наглым образом вторгаясь в мою квартиру. Захлопывает за собой дверь, ерошит темные волосы и улыбается, отчаянно флиртуя.
Со мной. И блин, ведь ни одного козыря в моем распоряжении. Ни тебе платья, ни тебе чулков. Серые штаны в разноцветных пятнышках краски — сами понимаете, меня не очень красят. Майка… Ну майка. Обычная черная “алкоголичка”.
— Я тебя нашел, моя богиня, — вкрадчиво тянет он, пока я вспоминаю, как вообще пользоваться языком. — У моей богини ведь найдется для верного адепта чашка кофе? А то я упаду и умру прямо у твоих восхитительных ног.