Кристина почувствовала, как давит в груди, но усилием воли взяла себя в руки. Нельзя сдаваться, иначе Алекс совсем впадет в уныние, а он должен жить! Хотя бы еще один день, хотя бы час, хотя бы минуту! И пусть эти крохотные мгновения будут наполнены счастьем, а не горестью!
Он слегка сжал ее пальцы и пробормотал:
– Прости меня… Я ушел, не смог рассказать правду. Я уже знал диагноз и понимал, как будет тяжело... Думал, что справлюсь сам, что потом смогу к тебе вернуться…
– Все уже в прошлом. Давай не будем вспоминать.
– Ты не должна, Кристина… Ты все еще можешь уехать, я не держу тебя, я все пойму.
– Что за глупости! Я – остаюсь, и точка! Я твоя жена перед Богом, это мой долг…
– Тебя привел сюда долг? – в глазах Алекса мелькнула печаль.
– Нет. Любовь. Любовь!
Она порывисто обняла его, не переставая терзать себя вопросами: «Почему мы так бессильны перед смертью? Почему ничего не можем изменить?» Она вспомнила Бронислава, его слова, что Господь сначала забирает к себе самых лучших... И тут же остановила себя. Александр болен, но все еще жив! У них есть еще время! У нее есть еще время, чтобы сказать...
– Алекс, ты же ничего не знаешь...
– О чем?
Кристина села перед ним на корточки и, глядя в глаза, призналась:
– Когда ты ушел, я поняла, что беременна. У тебя есть сын.
Алекс ничего не сказал, но новость сразу изменила его: глаза загорелись, а на губах затеплилась улыбка. Кристина поднялась и отдернула шторы, впустив в комнату солнечные лучи, затем вернулась и села рядом с мужем. Он растерянно переспросил:
– Сын?
– Да, сын, – ответила она с нежностью.
Александр опустился на подушку и посмотрел в сторону окна. Исхудавший и изможденный, он, тем не менее, выглядел радостным.
– Как его зовут?
Кристина ответила не сразу. Расстегнула молнию сумочки и достала фотографию. Алекс долго рассматривал мальчика на снимке, а Кристина, не отрываясь, глядела на него: в уголках его глаз показались морщинки, лицо просветлело.
– Как-то мы шли из храма, и я подала милостыню нищему. Он сказал, чтобы я съездила в Троице-Сергиеву Лавру... Помнишь?
Алекс кивнул.
– И я съездила. Как видишь, святой Сергий Радонежский помог... Я назвала сына в его честь.
Глаза любимого мужчины сияли, и печаль Кристины начала потихоньку отступать. Александра удалось немного растормошить, вырвать из трясины отчаяния, может, есть еще шанс его спасти?
Они все говорили и говорили, не в силах оторваться друг от друга, однако никто из них так и не решился затронуть тему болезни. Дождавшись, пока утомленный разговором Алекс уснет, Кристина на цыпочках вышла из спальни. В гостиной она увидела Марьяну. Та сидела на диване, понурив голову, и о чем-то так напряженно думала, что не сразу заметила ее.