— Может, ты?!
На том конце провода слышен вздох.
— Не вздумай никуда ехать, — привычно давит интонациями. — Я скоро буду.
Как ни торможу эмоции, радость перебивает все на свете. Ослепляет и заставляет дрожать от волнения.
Стоп, стоп… Нельзя забывать, как он ушел!
— А зачем? — вопрошаю взвинченным голосом.
— Беса из тебя изгонять.
— А не надо… Уже не надо! — тарахчу, лишь бы выразить протест. Стискивая ни в чем не повинную трубку, сердито сжимаю зубы. — У тебя как дела? Слышу, все нормально. Честно? Думала, ты умер. Серьезно, какая еще может быть причина, чтобы бросить меня??? — так быстро говорю, дышать едва успеваю.
— Катя…
— Не называй меня так! Никак не называй!
— Тормозни.
— Не буду!
— Поговорим, когда вернусь.
— А ты вернешься? — злой иронией пытаюсь прикрыть разнуздавшуюся надежду.
— Сказал же, что вернусь.
— А я уже не хочу! Предупреди отца, чтобы встречал…
— Без паспорта не улетишь, понимаешь? — втолковывает, словно ребенку.
Будто не он его у меня забрал!
— Обращусь в Консульство. Решим вопрос.
— Угомонись, сказал.
— Ладно, — слишком резко переключаюсь. — У тебя двадцать четыре часа, если хочешь меня здесь застать…
— Ты мне условия ставить не будешь!
О-о-о, так звучит очень злой Таир…
Мамонты-мурашки, позабыв чемоданы, возвращаются на север. Там им, очевидно, что-то не нравится, и они, без передышки, летят обратно на юг.
— Отлично, — сладко выговариваю в ответ.
— Задница у тебя синей будет.
— Я на запугивания и пустые обещания не ведусь, — провоцирую, утратив какую-либо рассудительность. — Пока ты можешь меня в нее только поцеловать… И то мысленно.
— Я тебя сейчас… Мысленно!
— Давай, давай! Я буду наслаждаться.
Возникает пауза. Не знаю, о чем он думает и какую силу в себе тормозит, мешать не решаюсь. Прикрывая глаза, просто слушаю его дыхание.
— До завтра, Катерина, — произносит, наконец, Тарский.
Он уже решил, что со мной сделает. Дату назначил. Угрозами впустую сыпать не станет. Лишь голосом давит так, что, кажется, действительно на расстоянии медленно на куски рвет.
Но я, конечно, храбрюсь. Улыбаюсь, словно он может это увидеть.
— Таи-и-и-р-р, — протягиваю вместо прощания и отключаюсь.
Машинально смотрю на экран и сердцебиение теряю. Вместе с номером телефона светится женское имя — Элиза.
Не знаю, как мне удается спокойно вернуть Сильвии сотовый. Совершаю над собой усилия лишь потому, что желаю поскорее остаться в одиночестве. Бахтияровы, уловив мое потухшее настроение, действительно быстро уходят. А я еще полночи меряю спальню запутанными и сбивчивыми шагами.
Терзаю душу жгучими вопросами.