— Будешь ныть, завтра останешься дома.
— Эй! — тотчас возмущаюсь. Приходится прикусить язык, чтобы сместить позиции. — Ладно-ладно… Молчу.
— Вот и отлично.
Отлично, но недолго.
Близость Тарского смущает. Как я могу молчать, когда он смотрит и прикасается? Ощущаю его эрекцию и начинаю думать, что это происходит исключительно из-за меня… Я ведь действительно уверена, что нравлюсь ему. Только никак не могу понять, насколько сильно?
Внизу живота зарождается знакомый томительный жар. И он грозит очень быстро превратиться в настоящее бесконтрольное пламя.
Господи…
Мне нужно чем-то занимать мысли, иначе они мчат в опасном направлении. А мне приказано было не фантазировать. Если бы это было возможно…
— Значит, я не могу тебе изменить? Раз тебя все знают… Получится неловко.
Итак, кажется, настроение Таира меняет градус… Прожигает меня таким взглядом — чудо, что не воспламеняюсь.
— Ты специально решил меня засветить, да? Сам не гам, но другому не дам!
— Порешь очередную чушь.
Научиться бы так же, как он, голос держать!
Когда-нибудь… Сейчас выплескиваю все, что думаю.
— Ах, очередную… А вот Федор не считает меня глупой. Ему я очень даже интересна…
— Можешь не стараться, — перебивает, будто просто устал от меня. — У тебя с Федором ничего не будет.
— Это кто сказал? Типа он тоже такой же рассудительный и всезнающий? Не заметила.
— Типа того.
— А я возьму и сама у него спрошу, — бросаю в сердцах. — Завтра. Да, так и сделаю! Скорей бы!
— Нравится выставлять себя идиоткой, мешать не стану.
— Я в твоих рецензиях не нуждаюсь! Нашелся мне эксперт…
— Тон сбавь. И лицо попроще сделай, — сам же давит интонациями и взглядом. — Ни к чему, чтобы кто-то решил, будто мы ссоримся.
— Так поцелуй меня, — подначиваю с едкой улыбочкой. — Пусть все решат, что у нас любовь неземная!
— Если я, Катенька, когда-нибудь тебя поцелую, вызови скорую. Психоневрологическую.
Пока я в растерянности решаю, как реагировать на очевидное оскорбление, Гордей уже тащит меня через площадку в другой конец зала.
— Кого ты ищешь?
Вижу ведь, как незаметно участок за участком, оцепляет помещение.
— Кого надо, — ладонь мою до боли сжимает.
— Эй… Скажи… Помогу! Очень хочу!
Уверена, что отвечает мне лишь затем, чтобы, не привлекая внимания посторонних, мирно утихомирить.
— Крупная родинка под глазом. На левой щеке шрам. Светлая шевелюра. Немного ниже меня ростом. Худощавого телосложения…
— Нашла! — ору так, что у Тарского глаз дергается. — Пойдем, пойдем…
Теперь я его веду. Он, наверное, крепко в шоке, раз позволяет. Непрерывно движемся, пока не останавливаемся перед искомым объектом.