- Айнон, - задумчиво начала я. - Во время завтрака я ляпнула какую-то глупость, и таур рассмеялся. В зале воцарилась такая тишина, словно случилось что-то неестественное. Я совершила что-то, достойное порицания?
Некоторое время Айнон не отвечал.
- Думаю, дело не в этом. Я, по меркам нашего народа, еще совсем молод. Я родился в один год с араненом и потому, может быть, снискал, его дружбу. Благодаря этой дружбе, мне довелось присутствовать, несмотря на свое незнатное происхождение, на многих дворцовых праздниках и приемах, еще на больших я был стражем, - вдруг произнес он задумчиво. - Но я не помню, чтобы таур Витэан смеялся. Даже когда вокруг царит веселье, и вино льется рекой, Владыка лишь снисходительно улыбается.
- Странность какая! - мне почему-то Витэан не казался ни печальным, ни замкнутым, роль вечно грустного Пьеро ему никаким боком не подходила. - А мне показалось, что король именно тот, кто на всех праздниках больше других пьет и смеется.
- Говорят, что так и было раньше, - тихо отозвался Айнон. - До того, как на Гремучие леса спустилась тьма, и скорбь пришла в замок.
Неожиданно стало отчего-то так тяжело, словно меня придавило чувство огромной вины, будто я была причастна к тому, что под своды этого дворца сгустилась печаль. Когда мы добрались до покоев, я уже совершенно погрузилась в себя, старательно культивируя тревожные мысли. Айнон, вступив на порог моей спальни, колебался, раздумывая, стоит ли оставлять меня без присмотра, но потом все же коротко поклонился и ушел.
Оставшись одна, я подошла к распахнутой балконной двери. Из широкого проема открывался чарующий вид на Гремучие леса. Покои, отведенные мне королем, располагались в верхних галереях высеченного прямо в горной породе дворца. Ниже находились множественные переходы и анфилады, поднимающиеся и спускающиеся лестницы и тропинки, причудливо извивающиеся: то ныряющие вглубь горы, то выбегающие на свет, прячущиеся среди растущих, прямо из скальной породы деревьев.
На обширных рукотворных и природных горных уступах находились беседки и сады, били и струились фонтаны, а в самом низу, у подножья горы, располагалась мощенная белым камнем площадь, в разные стороны от которой расходились домики, теснящиеся на городских улицах, а за ними поляны, перемежаемые рощицами. Дальше возвышалась могучая каменная стена, нерушимая твердыня Гремучих лесов, оплот эльфийского Владыки Витэана, упирающаяся обоими краями в горную породу, неприступная, надежно скрывающая от посторонних глаз великолепие ажурно-резного дворца, наружное строение которого так разительно отличалось от внутренних фундаментальных и мрачноватотенистых, таких, как тронный зал короля, помещений. По центру этой стены находились величественные ворота, от которых начинался широкий каменный мост, перекинутый через быстрый поток Лесной реки. А дальше... Дальше, насколько хватало взгляда, раскинулись бескрайние зеленые леса. И только где-то далеко на Северо-востоке в дымке вырисовывались очертания гор.