— Ты идиот, Иванов, — идёт бывшая в атаку. — Греешь эту змею на своей груди. Что, думаешь, время вспять? Аня всё та же? У неё, между прочим, мужик есть. На что ты надеешься? Или это она надеется, что, вспомнив былое, окрутит тебя и поимеет все блага? Вишь, наглая, к детям присосалась, знает, на какие педали давить! А ты рад стараться! Уши развесил, всё остальное — тоже, и мечтаешь о доброй святой, что полюбит тебя всей душой? Ну, за такие деньги, можно, конечно, что угодно изобразить.
Она ещё что-то там рассказывала. Грязь лила. Но я уже всё понял.
— Всё дело только в этом? — перебиваю я её. — В деньгах?
Ленка смотрит на меня, как на убогого.
— Это один из факторов мужской привлекательности. И если кто-то будет заливать, что любит тебя за прекрасную душу и готов по простоте душевной возиться с твоими детьми за просто так, не верь. Вот где ложь. Но, насколько я знаю, она и не просто так с тобой, правда? Ты ж ей хорошо платишь. И она прекрасно понимает, что поимеет гораздо больше, если правильно сыграет на том инструменте, что у тебя в штанах.
Меня затошнило. В прямом смысле. Будто я отравился или беременный. Не знаю, как оно у женщин происходит, но я был на двести процентов уверен, что меня тошнит сейчас именно так — накрыло с головой, хоть выбегай. Но я себя пересилил.
— Значит так, — проводил я глазами официанта, что поставил перед бывшей кофе и пирожные. Всё, как она любит. — Не лезь в мою жизнь. Ни в обуви, ни босиком, ни с благими намерениями. Никак. Услышала? Любое твоё поползновение — и я найду веские доводы, которые навсегда отобьют у тебя охоту делать прыжки в нашу с детьми сторону. И я тоже тебя услышал, Алёна. Денег не дам. Чтобы у тебя не было повода любить меня ни корыстно, ни бескорыстно. А попробуешь пикнуть, перекрою все каналы. Подпалю тебе хвост. И тебя как драную кошку вышвырнут отовсюду. У тебя ведь кое-что намечается, правда? Большая бескорыстная любовь, полагаю? К кошельку, не к мужчине — уверен.
— Ах, ты… — зашипела Ленка, сжимая в руках чайную ложечку. Будь это нож, уже б в меня воткнула от злости.
— И маленький совет, — сказал я, поднимаясь: — Не рожай детей, Лен. Вообще. Ни для себя, ни для пользы дела. У тебя калькулятор вместо сердца. Детям там места не находится. Есть одна вещь, которую я бы оплатил для тебя с превеликим удовольствием: операцию по кастрации. Или как там она у вас называется?
Она не выдержала. Швырнула в меня пирожным. Я увернулся и ушёл. У меня там дети, считай, сами. Кристина — это хорошо. Но она не Анька. Разрисуют её ещё под хохлому или кота на неё натравят. Буду потом выслушивать стенания год, не меньше.