Новое платье было жалко. Утешало лишь одно: за него платил Иванов, поэтому смело можно считать его рабочей униформой.
— У тебя есть чудесный халат, — напомнил мне вездесущий отец семейства. Он что, следит за мной? Как бы я барское серебро не стырила? — Мы тебя уже в нём видели, уши всем нравятся. А пока будем ужинать, платье успеет высохнуть.
Как вариант, да. И я решилась.
Бабушка, узрев меня в розовом, довольно хрюкнула. Осмотрела со всех сторон.
— Там ушки есть, — бесхитростно подсказал Ромашка, — на капюшоне.
— Предлагаешь Ане побыть зайчиком, а нам — охотниками? — кинула она взгляд на Ромку, а потом почему-то — на Димку.
— Не-е-е, — отказался младший Иванов, — мы ещё в пиратов не наигрались, правда, Мифка?
Медведь что-то буркнул, но это было похоже на согласие. Пираты пришлись по душе — поставила я ещё одну галочку, но решила дома всё же проработать другие сценарные линии наших суровых будней. А то только заскучают — сразу же будет катастрофа покруче, чем водяные пистолеты с краской.
— Мы ужинать сегодня будем? — с надеждой посмотрел на меня Дмитрий Александрович. — Кушать очень хочется.
— И мне! — с готовностью поддержал отца Ромка.
— А то мы уже всё, — задрав нос отчитался Медведь. Видимо, тоже проголодался.
— Раз всё — умываемся, моем руки — и за стол.
— Опять умываться? — попытался спорить Мишка, но получил полный предупреждения взгляд отца и молча поплёлся в ванную.
Трудовой десант даром не прошёл: ложками стучали все так, что хотелось пустить слезу умиления. И уговаривать, и танцевать вокруг с бубнами не пришлось. Поставила ещё одну галочку: надо бы трудовые повинности в список дел внести. Поработают — глядишь, аппетит нагуляют, выделываться меньше будут.
— Вкусно! — облизала ложку баба Тоня. — Хорошая у тебя повариха, Дмитрий!
Ну, вот и славно. Кажется, кому-то пора отползать на заранее подготовленные позиции. То есть ноги в руки — и домой.
— Утюг у тебя есть? — спросила я у Димки.
— У нас есть всё! — вздёрнул гордо он подбородок.
— Вот и отлично! — изобразила я энтузиазм, хотя ничего подобного не испытывала.
Я устала. Мне почему-то было грустно и хотелось плакать. Да, вот такой у меня переменчивый характер. И только немногие знали, что все эти эмоциональные качели можно назвать одним коротким, но красиво-ёмким словом «отходняк».
Утюг нашёлся. Гладильная доска — тоже. У Иванова в доме даже комната специальная имеется. Стыдно сказать: я до сих пор не исследовала его хоромы: за заботами и хлопотами некогда. Да и не считала я нужным вторгаться на территорию без спроса, бродить, рассматривая барские палаты. Я и так понимала: социальные лестницы у нас с Ивановым разные. Это раньше мы были бедными, но счастливыми. А сейчас…