Она переводит тревожный взгляд с Ани на меня.
— Я могу быть полезной, — заглядывает она в глаза, как собака — преданно, открыто. Так, что сердце сжимается и заходится. Я вижу: у Аньки слёзы блестят, и губу она закусывает, чтобы не разреветься. Сейчас бабуля это увидит — и нам всем конец. Сожрёт с потрохами.
— Давай договоримся, — включаю я сурово-деловой тон. — Ты останешься с нами, но пообещаешь вести себя хорошо — раз, слушаться Селену и Аню — два.
— Мне семьдесят восемь, Дмитрий! — выпрямляет бабуля спину и гордо поднимает голову. Она трогательно дёргается на тонкой морщинистой шее.
— Знаю, ба, знаю, — глажу её по плечу. — И поэтому надеюсь на твоё благоразумие. Ты ведь старшая. На тебя дети смотрят. А детям нужно подавать пример. Самый лучший. Иначе вырастет из них не пойми что. Ты в курсе.
— Конечно! — гордо оглядывает меня она. — Я умею быть самой лучшей бабушкой! Ведь у меня вырос ты!
Да, это похвала, и мне она льстит. Я украдкой смотрю на Аньку. Ну, не то чтобы хотелось перед ней покрасоваться, но всё же…
— Хватит шифроваться, — беру я бабулю за руку. — Пойдём. Сейчас главное убедить маму, что ты у нас самая лучшая и самая послушная. И что Селена Исаевна больше от тебя не убежит.
Пока мы шли на строгий суд и предстоящие разборки, я подумал: Анька всего два дня с нами, а уже всё перевернула с ног на голову. Но, может, оно и к лучшему?.. Давненько я не чувствовал себя таким… вдохновлённым!
22.
Анна
Пока Иванов о чём-то там договаривался с бабулей, я закрыла дверь и выдохнула. Невыносимо. Она такая непосредственная. Да, чудаковатая. Но кто из нас без греха? Неизвестно, какими мы будем в старости. И… я бы не хотела остаться в одиночестве или в золотой клетке.
Сложно. Как же сложно жить в суровой действительности. И понятно, что баба Тоня ещё не раз чудить будет, но почему-то стало легче.
Я надела идеально выглаженное платье, расправила платье и натянула улыбку. Причесаться бы не мешало, но где моя сумочка, я сейчас понятия не имела.
— Ты уверен? — допытывалась у Иванова его мама. — Точно-точно уверен? Она ж способна весь дом на уши поставить.
— Не преувеличивай, мам. Мы должны попробовать. Хуже, чем есть, не будет. А лучше — вполне. Я уже в том возрасте, когда способен принимать решения самостоятельно и нести ответственность. У меня дети, если ты не забыла.
Иванов вызывает уважение. Но я не совсем объективна, знаю.
— Забудешь тут, — вздыхает его мать и кому-то звонит по телефону, а я тем временем отправляюсь на поиски сумки. Мне уже давно пора домой, задержалась я как-то, но уходить не хочется, пока не решится вопрос с бабой Тоней.