— Ещё раз! Слушай мою команду! — надрывается Андреич. Голос у него что надо, как и положено тренеру. Орёт — мёртвого поднять способен. — Тебе только дотянуться, зайка! Одно движение! Ну, же!
Анька кивала, как конь, соглашаясь на всё, но с места не двигалась.
— Разойдитесь всё! — крикнул я, но только вызвал новое оживление в рядах зевак.
— Папа! — крикнул Ромка и кинулся мне в ноги. — Это из-за меня всё-о-о! — рыдал мой сын, размазывая слёзы по щекам.
— Да перестань, этого змея мог упустить кто угодно, — взъерошил я сыну волосы и подмигнул. — Щас мы Аню спасём и пойдём пиццу есть.
— Пицца! Пицца! — захлопала в ладоши бабуля, будто её голодом морили и как Кощея Бессмертного на цепи в подвале держали, не давая есть и пить тысячу лет в обед.
— Привет, Дим, — поздоровалась Ирка, Анькина сестра.
Она как наседка — крыльями детей прикрывает. Ромку прижала к себе, рядом девчушка веселится, бантиком помахивая, как собачонка — хвостиком.
Мишка брови хмурит, но вижу: переживает, хоть и пытается сделать вид, что его весь этот балаган не касается. Нос у моего старшенького подозрительно распух и кровавые разводы красноречиво намекают на то, что Мишка снова куда-то влез с очередной дракой. Но с этим я разберусь позже. Сейчас главное — Аньку с насеста снять.
— Надо было по лестнице подняться, — упрекнул я Андреевича, снимая пиджак.
— Дык поднимался я, — оправдывается бравый спортсмен, — упёрлась, как ослица, ни туда и ни сюда. Легче, ей богу, бабу в сто килограмм с места сдвинуть. Точно ты сказал: застряла. Я уж хотел МЧС вызвать, но решил тебя дождаться.
— Ладно, разберёмся, — крутнул я шеей и полез по лестнице вверх.
— Давай, Дмитрий, покажи, что мы не лыком шиты! — скандировала бабуля, сложив руки рупором.
Селена Исаевна страдальчески закатывала глаза и что-то там нюхала. Надеюсь, не запретные вещества. Подозреваю, нашатырь, но как бы в обморок падать никто не собирался, поэтому я всё же надеялся, что она больше для понту красуется, изображая всемирную скорбь.
— Ань, — позвал я Варикову, как только до неё добрался, — посмотри на меня. Анька подняла глаза, полные ужаса и отчаяния.
— Дима, — промычала, почти не разжимая губ.
— Я, Ань, я. Смотри на меня, ладно?
Она и так смотрела. Дышала поверхностно. Кожа бледная.
— Ты мне веришь, Ань?
— Не знаю, — здо́рово, ага. Очень вдохновляет, но зато честно.
— Ты всегда мне доверяла. Давай руку. Будем вниз спускаться. В пиццерию пойдём. Я тебя сегодня пораньше отпущу, честно. Давай, родная, просто верь мне, и всё будет хорошо.
Не знаю, что сработало, — голос мой спокойный или слова. Только Анька глаза прикрыла, подышала, затем всё пошло́, как надо. Смотрела на меня во все глаза и руку протянула. А потом и от ветки отклеилась.