— Хорошо.
— А потом… Отец велел показать тебе вышивку.
— Мама, пожалуйста, — порывисто восклицает Яна. — Я лучше пойду во двор работать.
— На улицу тебе нельзя. Да и нет там зимой для тебя работы.
Поникнув, девушка медленно втягивает носом воздух и склоняет голову вниз.
— Так что, когда закончишь на кухне, возьмешь вышивку и отправишься в свою комнату до вечера.
— Вы решили меня до конца жизни наказывать? — интересуется тусклым тоном.
— Ты на нас с отцом вину не перекладывай. Представляешь хоть, каково нам? Голову на улице стыдно поднять! — выпаливает Наталья, надевая поверх легкой домашней куртки рабочий халат.
— Мам, ты-то не смотри на меня так… — не сдержавшись, молит Яна, хватая ее за руки. — Ты же не такая, как они.
— Кто они?
— Турки. Мусульмане. Арсиновцы, — расстроенно перечисляет девушка.
— Они? — хмыкает мать, впервые за день улыбаясь. Обнимая дочь, выдыхает с неясной ей тоской: — Так ты — одна из них.
— Я не такая. Нет, — мотает головой, прижимаясь крепче. — И, знаешь что, во всем этом нет моей вины. Просто я другая. А то, что мне навязывали двадцать лет…
— И кто это тебе навязывал?
— Вы все!
— О, как ты заговорила! Не ожидала.
— Не обижайся, мам. Я другая. И это не равнозначно слову «плохая».
— Я не говорила, что ты плохая.
— И даже если мне всю жизнь придется быть изгоем, я бесконечно счастлива только от того, что никогда не буду женой Йигита! Женой кого-либо, кроме…
— Кроме?
— Неважно.
— Нет, важно, — настаивает Наталья, отстраняясь, чтобы заглянуть дочери в глаза. — Почему ты так упорно скрываешь, кто этот мужчина?
— Потому что его имя вам ничего не даст.
— Может… Он бы мог взять тебя в жены?
Янка лишь отчаянно мотыляет головой.
— Почему? Он обманул тебя?
— Нет. Он мне ничего не обещал.
Из уст матери выходит тягостный вздох. Хотя она пытается снова улыбнуться, не получается. Потрепав Янку по макушке, идет к двери, добавляя уже на ходу:
— В таком случае лучше тебе забыть о нем. В Москву ты никогда не вернешься.
Сдерживая набегающие на глаза слезы, Яна с силой жмурится. Задерживает дыхание, придерживая ладонями колотящееся за грудной клеткой сердце.
Несуразный совет. Невыполнимый. Рагнарин ведь навсегда внутри нее. Навсегда.
— Не забуду, мама. Нет такой возможности.