— Нет. Не успела.
— Тогда садись. Давай вместе думать, — указывает на стул рядом с Денисом.
Машинально прослеживая за этим жестом взглядом, девушка, по каким-то неясным для нее самой причинам, краснеет.
«Всевышний, когда это уже прекратиться?»
— Имя тоже не последнюю роль играет. Нужно что-то цепляющее и запоминающее, — добавляет Ярослав.
Слышит это замечание, но словно издали.
Более всего Яну смущает, что другие люди могут без труда разгадать ее чувства к Рагнарину. Бледнеть, краснеть и задыхаться наедине с любимым она смирилась. А тут впервые сталкивается с тем, что, как ни старается, не может скрыть свои эмоциональные реакции при посторонних.
Пройдя к стулу, садится осторожно, опасаясь того, что если сделает это чуть резче, просто провалится под землю. Медленно переводит дыхание, когда рука Дениса ложится на спинку позади нее. Он мягко придвигает девушку ближе к своему боку, и ей чудесным образом вмиг становится спокойнее. Пользуясь тем, что Ярослав с помощником заняты бумагами, Яна с улыбкой трогает рукой рубашку Рагнарина. Скользнув по ткани выше к распахнутому вороту, впитывает пальцами тепло кожи и, поднимая взгляд, улыбается еще шире.
Он не отвечает ей тем же. Лицо серьезное и сдержанное, но не напряженное. Уверенное и расслабленное. Жаркий и чувственный отклик читается в глазах. Шахиной этого более чем достаточно. Особенно когда Денис, будто передавая свою спокойную уверенность, подмигивает ей.
Позже она понимает, что Гоголя их отношения и какие-либо взаимодействия волнуют в миллион десятую очередь. Он не задерживает взгляд, даже когда Яна, осмелев, опирается на плечо Рагнарина, а тот, в свою очередь, обнимает ее за талию. А уж чудаковатый парнишка за микшером и вовсе ни единого раза к ним не повернулся. Прокручивал снова и снова аудиозапись, увлеченно двигая регуляторы и нажимая какие-то кнопки.
Ярослав перебирает достаточно большое количество имен и чудаковатых на вкус Шахиной прозвищ, но проходит почти час, а ни на чем конкретном остановиться им так и не удается.
— Может, что-то с фамилией? Шайна, Шейла, Янаша, Шахана, Шалина…
— Нет, с фамилией точно никаких приставок не хочу. Вообще ничего схожего. Она не творческая. — Встречая непонимание в глазах Гоголя, поясняет: — То есть чисто энергетически. Меня саму не настраивает на поэтичность. Тяжелая она. Приземленная.
Во взгляде Ярослава что-то меняется, в каждом зрачке, будто по лампочке загорается.
— А давайте, фамилию Рагнарина возьмем? Ты же не будешь против, Раг? — выпаливает на одном дыхании с искрой мимолетного творческого сумасшествия. — Нет, ну, не целиком, конечно. Слишком хайпово. И не совсем тот формат, что нам нужен. Нельзя, чтобы ассоциации перекрывали личность. А вот частичку Рагнарина… Можно взять. Будет идеально. Что-то такое… — щелкая пальцами, задумчиво мычит. — Раяна — как вам?