— Катись отсюда! Никто у нас комнаты не сдаёт! Совсем ополоумела в своей Москве! Тут люди по-честному зарабатывают!
— Но я заплачу за постой.
— Пошла вон! А то участкового позову, он вмиг тебя в обезьянник определит!
Дверь со злостью захлопывается и до меня начинает доходить, что проиграла.
Слёзы отчаяния подкатывают к горлу, и я начинаю задыхаться от нахлынувших чувств. Волосы трепет ночной ветерок, а в глазах стоит влажная пелена и я, спотыкаясь о камни, бреду по абсолютно безлюдной тропинке.
Сжимаю губы в жёсткую линию, окидывая бревенчатые дома тоскливым взглядом, и горестно качаю головой. Конечно, можно попробовать постучать в ближайший дом — вдруг там живут более сердечные люди, чем продавщица местного магазинчика, но у меня уже просто нет ни на что сил.
Хочется свернуться клубочком под берёзой и заплакать.
Неожиданно я осознаю, что погружённая в свои тоскливые мысли, не заметила, как тропинка закончилась, и я оказалась на галечном берегу какого-то озера.
Испуганно оглядываюсь, ища глазами хоть какое-то укрытие, и ощущаю, что на берегу я стою в гордом одиночестве. Полная белая луна освещает своим магическим сиянием пустынный берег и я понимаю, что ночевать мне придётся здесь.
У меня просто нет сил вернуться к домам.
На ужин у меня — пирожки с бутылкой молока, а вместо подушки придётся использовать собственную сумочку.
Кутаюсь в воротник пальто, подходя к ровной глади воды, и присаживаюсь на корточки, опуская кончики пальцев в прохладную воду.
Бррр.
Да, для купания, пожалуй, рановато.
Запрокидываю голову наверх, испытываю ужасную тоску по всему, что меня ранее окружало. Может быть, я зря сделала столько глупостей? Нужно было простить мужу измену, порвать отношения с Катей и постараться перевернуть эту страницу.
Но смогла бы я так жить?
Вздох.
Нет, не смогла бы. Но, по крайней мере, у меня был бы дом, а у ребёнка — полноценная семья. А что сейчас?
Острая боль пронзает мои лёгкие, словно кинжал, и я перестаю дышать, захлёбываясь в судорожных рыданиях. Теперь у меня нет ни семьи, ни дома, ни денег. Я никому не нужна, и Даня обязательно отберёт у меня ребёнка, потому что я — никчёмное существо.
Так зачем мне жить?
Повинуясь секундному порыву, я скидываю с себя пальто и обувь, и начинаю заходить в прохладную воду озера, скрестив руки на груди. Если я сейчас утону, никто ведь даже не узнает об этом. Потому что ни одной живой душе не до меня дела в этом пустом, холодном мире…
— Эй, не надо!
До боли родной голос раздаётся в вечерней тишине, и я оборачиваюсь, стоя по колено в воде. Меня окатывает жаркой волной, и я вспыхиваю, вглядываясь в темноту. К озеру приближается высокая мужская фигура, до боли знакомая, и у меня от напряжения мгновенно пересыхает во рту.