Прадов приезжал несколько раз, говорить с девочками. Его сияние не померкло, приклеенная улыбка присутствует, он всё также вежлив и галантен, только избегает меня. Или я его…
Стоит ему показаться в доме, как я резко меняю направление и иду в противоположную сторону. Если он присутствует за нашим столом, то я сама готовлю себе еду и ухожу в комнату. Когда он видит меня, то старается не замечать. Так и живём. Почему, не знаю…
В воскресенье я гуляю почти весь день, Алексей отпустил меня без проблем. Рисую местные пейзажи, людей, птиц… Когда возвращаюсь, чтобы успеть переодеться к церемонии, обнаруживаю всю свою одежду сваленную в кучу на полу.
Неприятный холодок пополз по спине, леденя кровь. Прикрыла глаза, выдохнула и опустилась на колени. Каждая вещь разорвана и порезана ножницами, не тронули только бельё, предлагая пойти на церемонию в нём. Даже платье — подарок Алексея, уничтожили. Вообще ничего не осталось. Пустые полки.
Просунула палец в дырку на футболке и рассмеялась.
— Идиотки! — выругалась в сердцах и рухнула на кровать, судорожно соображая, что делать? Пойти в чём есть? В майке и шортах? И быть посмешищем, среди этих красавиц в вечерних нарядах? Попробовать зашить, что-нибудь? Но глядя на эти лоскутки…
Растёрла лицо ладонями и поднялась. К чёрту всё! Я видела у Славы обалденную белую тюль из вуали. Станет моим платьем!
Стремительно лечу вниз и стучусь в кабинет режиссёра.
— Тебе чего? — недовольно шепчет он. Последнее время, Слава вечно недоволен и хмур, особенно со мной.
— Нужны твои шторы, — решительно обхожу мужчину и лезу на табуретку.
— С ума сошла? — в ужасе кричит он. — Слезай немедленно!
— Хорошо. Но на церемонию пойду голой. Или у тебя есть платье? — с удовольствием говорю я.
Мужчина вздыхает и отходит. Спокойно снимаю тюль, слава богу, чистую, и возвращаюсь к себе. А теперь дело за малым. Нужны ленты, пару цветочков, иголка с ниткой и ножницы. Чтобы ткань не просвечивала, верхнюю часть складываю несколько раз. Делаю драп, пускаю небольшой шлейф, перекидываю через плечо, повязываю розовую тесьму под грудью и делаю бантик.
Волосы закручиваю в локоны, рисую на глазах стрелки, белый цветок за ушко, немного подколоть, розовый блеск, остались серебряные босоножки и готово.
В импровизированном саду уже все собрались, горят искусственные факелы, Прадов стоит в черном костюме за пьедесталом, на котором лежат валентинки.
— Я немного задержалась. Простите, — тихо шепчу режиссёру со сценаристом и встаю на своё место под поражённые взгляды девчонок. Вот теперь можно улыбнуться.