В понедельник мне было плохо, и я не пошла на пары. Сказала маме, что чем-то отравилась, а сама доела последние мятные таблетки. Они действительно помогали от тошноты.
Я ждала, что Марк позвонит первым или хотя бы пожелает мне доброго утра. Но нет. От мужчины не было ни слуху ни духу, и это раздражало.
Ближе к двум часам дня в дверь начали звонить. Причем слишком долго, словно зажали кнопку звонка и не отпускали. Кристина как раз должна была вернуться из школы, но у нее были свои ключи. Я побежала к двери и, заглянув в глазок, решила, что мне померещилось. На пороге стоял Рома Скольников, и он приобнимал мою сестру, словно удерживая.
— Господи, что случилось? — ахнула я, распахнув дверь.
Лицо Кристины было опухшим, словно она несколько дней подряд ревела
— Малая. — Я протянула к ней руки, и она, зарыдав, кинулась ко мне. Скольников прошел в квартиру следом за ней.
— Рома, объясни.
— Я… меня… — начала всхлипывать сестра. — А они… и потом он… и тогда…
— Она не захотела в больницу.
Парень выглядел хмуро и непривычно серьезно.
— Рома.
— Ее какие-то придурки чуть не увезли.
— Что значит чуть не увезли?
Видимо, я слишком громко выкрикнула, сестра, словно побитый щенок, заскулила и прижалась ко мне еще крепче.
— В пятидесяти метрах от школы ее пытались посадить в машину без номеров и увезти, — тихо и зло выплюнул слова Рома. — И у них получилось бы, Карин! Если бы не…
— Ты? — Он кивнул, а затем скинул кроссовки, и я заметила, что костяшки на руках у него были содраны, а на правой скуле алел будущий синяк.
— Нужно было, наверное, в полицию позвонить.
— Она не захотела оставаться там. И знаешь, ее можно было понять.
— А что ты-то сам делал около ее школы?
— Мимо проходил, — почти вызверился он. Я аж отступила от такого напора.
— Я никуда не хочу, — жалобно прошептала сестра. — Мама… мама еще не приехала?
Кристина чуть отодвинулась и глянула на меня заплаканными глазами, а я заметила, что одна ее щека была краснее другой. Неужели ее еще и ударили?. Что вообще за беспредел творился?
Видимо, я произнесла последнее вслух, потому что Рома вторил моему возмущению.
— Да не говори. Бандитские девяностые, мать их так. Внезапно. Матери вашей уже позвонили. Кристина всю дорогу ныла, что она хочет домой и… — он скривился, — к маме.
Кристина вцепилась в меня еще сильнее и почти завыла.
— Помолчал бы, — грозно, но тихо проговорила я и начала пятиться в обнимку с сестрой в сторону ее комнаты.
— Отцу сама позвонишь? — бросил Рома мне вдогонку.
— Что?
— В полицию уже поздно. Наверное. Но люди отца в любом случае разберутся. Скажут что и как…