— Я же только что сказала вам. Просто до этого боялась загадывать… еще все было не точно. А теперь…
— Теперь точно? — Я резко поднялась из-за стола, даже про сестру на какое-то мгновение забыла. — Это же неправда все? Скажи мне…
— Карина, ты как-то странно себя ведешь.
— Мама, ответь мне. Это неправда? Вы же не собираетесь жениться?
— Милая, надо было раньше вам сказать, но я… — она замялась и покраснела, а я… меня просто опять затошнило.
Наверное, это было хорошо. Чем больше рвотных позывов, тем меньше мыслей в голове.
Это он! Он мне говорил о каком-то серьезном решении и шаге. Об отношениях. Да твою же…
Стоило только опять начать об этом думать, как тошнота снова подступила к самому горлу. Когда я наконец-то умылась и вышла из ванной комнаты, дома было тихо. Мама была в Кристинкиной комнате и, сидя рядом с ней спящей, гладила ее по голове.
— Мам… — шепнула я. — Скажи мне, пожалуйста, этот Марк Скольников… Между вами действительно что-то есть?
— Почему ты спрашиваешь? — обеспокоенно нахмурилась она.
— Я же с сыном его учусь, — с трудом выдавила из себя беззаботную улыбку.
— Это он сегодня помог Кристине?
Я кивнула, но не отступила.
— Скажи мне, это же все выдумано? Ты куда-то влезла? И Скольников просто решил тебе помочь? — Как же хотелось верить, что все именно так. Как же…
— Нет, милая. То, что случилось, совпадение. Я никуда не влезла. Так что не переживай. Вам с Кристиной больше ничего не угрожает. Не бойся. А с Марком мы знакомы давно. Двадцать два года. Я была влюблена в него еще тогда. — Она ласково улыбнулась, а у меня в горле что-то встало. И это был явно не ком, а что-то большее. Складывалось ощущение, что на этот раз все мои внутренние органы полезли наружу. Настолько мерзко мне было от происходящего. — А недавно мы заново встретились и все закрутилось. — Мамин мечтательный взгляд меня добил.
Я просто молча покинула комнату сестры и ушла в соседскую квартиру. Дома оставаться не хотелось. Мне вообще в этот момент ничего не хотелось. Даже жить.
Маме не было смысла врать. Зачем? Если бы все это было выдумано для чего-то, разве она не сказала бы нам? А Марк… Боже, мне даже от имени его становилось нехорошо. Двадцать два года… это было даже дольше, чем я жила на этом свете.
Я могла бы рассказать все маме, но чего бы я добилась? Разбила бы ее счастье? Хотя разве можно быть счастливой с таким мерзким человеком? Вруном.
— Можно! — зло прошептала я в мокрую от моих слез подушку. — Еще как можно. Я же была с ним счастлива. Очень.
Засыпая в чужой квартире, я пообещала себе, что больше никогда не заговорю с этим мерзким индюком. Как же я его ненавидела в этот момент, кто бы знал.