Если она захочет высказать мне какие-то претензии, то я не останусь в долгу. Мы поругаемся, и я буду взвинченным и нервным. Если скажет что-то приятное своим нежным голоском, то моя взвинченность будет несколько другого рода, смещенного в сторону ниже пояса. А это уж совсем не к месту, когда едешь забирать из аэропорта родную мать.
Сжимаю телефон в руке, чувствуя, что он жжет кожу. Пальцы зудят от нетерпения. На самом деле, мне безумно хочется услышать голос Вересовой. Аж выкручивает наизнанку. Во всей этой круговерти проблем, недомолвок, открывшихся тайн она одна является источником совершенно других эмоций.
Они иные. Она украла моего ребенка, но в то же время подарила мне в принципе возможность иметь детей. Она воспитала такую чудесную светлую малышку. И я уверен, что сможет стереть черные пятна из жизни моей Зарины. Представляю, как она растит мою дочь, обеих моих дочерей, и отчего-то так явственно всё это вижу, и в моих видениях мы не прячемся за высоким забором, как я планировал изначально. Мы встанем против всего мира, который обрушит на нас шквал грязного интереса. Мы будем готовы сражаться.
В конце концов, у каждой семьи есть свои скелеты в шкафу. Со временем скандал утихнет, главное, что мы будем держаться вместе.
Пока обдумываю свои далеко идущие планы, сворачиваю на парковку в аэропорт. Снова приходит в голову, что пропустил прогулку на лошадях. Безвозвратно утерянные моменты. Я обязательно должен их восполнить, я задолжал своим девочкам так много часов совместного времяпрепровождения. Отчего-то не спешил домой, когда жил с Дилярой, а теперь меня словно что-то подгоняет торопиться в имение, где ждут мои девочки.
Все трое. Даже мысленно соотносить Диляру с прошлым гораздо легче, чем представлять, что буду тянуть постылые отношения многие годы. Кто в здравом уме в угоду обществу и навязанным нормам приличия будет сохранять видимость брака? Почему я так за него цеплялся?
Маму встречаю почти сразу у выхода из аэропорта, она торопливо семенит ко мне, одетая в строгое бежевое платье и закрытые туфли с круглыми носами на невысоком каблуке. Вручает мне чемодан на колесиках, с озабоченной улыбкой на усталом бледном лице молча вцепляется в мои плечи.
— Сынок, ты цел? Как ты? Я так волновалась, — выдыхая, с волнением в голосе вглядывается прямо в глаза.
— Всё в порядке, мам. Как долетела?
Выходим через вращающиеся двери, мама как-то умудряется не разорвать наш физический контакт. Ей жизненно важно не выпускать меня из своих рук. Обычно Белла Бакаева не показывает так ярко своих чувств, она скромная, спокойная, достойная женщина, но в данный момент она слишком взволнованна, чтобы сохранять невозмутимость.