Зачем?!
А попробуй объяснить мечущемуся с ее отъезда в груди сердцу, что она нахрен нам теперь не нужна! Оно не понимает…
И я со страхом жду этого звука. Потому что у меня нет однозначного решения, что делать, если вернётся.
Я, мля, не Лев, а олень! Понятно же всё! Но, как телёнок жду развязки ситуации, надеясь еще на что-то.
И вот в какой-то момент этот звук выстреливает мне в живот разрывным.
Подлетаю с дивана, откидывая в сторону свой кастрированный телефон, на котором уже ни фоток, ни переписок… ничего. Я всё удалил.
Слушаю этот звук. В груди наливается свинцовой тяжестью.
Сжимая челюсти, иду открывать дверь…
Бросаю на себя взгляд в зеркало. Бледный и вздрюченный.
Открываю. Марьяна распрямляется, с недоумением глядя на ключи в своей руке.
— Что — не подходит?
— Ты сменил замки?
— Да. Я сменил замки.
— Я зайду? — вздрагивают её ноздри.
Молча отхожу в сторону, пропуская ее в квартиру.
Все мои розовые сопли насчет её раскаяния мгновенно высыхают.
Выглядит отлично! Укладка, макияж… Пахнет тоже божественно!
Нет, от неё не дождёшься страданий!
Она всегда «права», «сама» и «кому не нравится — выход там». Не то, чтобы я сам другой. Но я мужчина, всё-таки. Должна же в ней быть эта хваленая женская гибкость? Ну хоть немного?!
Мы молча сверлим друг друга взглядами.
Её лицо вздрагивает. Прикусив губу, тянет руку, чтобы привычным движением поправить копну моих непослушных волос. Отшатнувшись, делаю шаг назад.
— Ты чего-то хотела?
— Вообще — да, — поджимает губы. — Я приехала домой. И хотела бы, чтобы за это время мой муж остыл, переосмыслил и встретил меня уже в адеквате.
— Какой из мужей? — дергаю я бровью.
— Лёва, ну прекрати! — фыркает она. — Я тебе по этому поводу всё уже сказала. Мне очень важна была эта конференция! Меня пригласили в научный институт.
— Поздравляю. Счастливого пути.
— Да заочно!
— Мне всё равно.
— Зачем бы мне возвращаться к тебе, если у меня роман с Германом? Ну?! В чем логика??
— Ну, не знаю… Может, ты вдруг залетела, а он не готов стать отцом, — цинично ухмыляюсь я. — И ты решила повешать это счастье на меня.
Яд, что копился во мне всё это время, прорывается. И квартира сейчас будет затоплена.
Поберегите свои роскошные шпильки, госпожа Кошкина! Я хочу врезать тебе в ответ почувствительнее, чтобы ты понимала, что сделала со мной своим отъездом.
— За языком следи, — опасно прищуривается она.
— А смысл? Чего мне теперь бояться?
— А что — нечего? — претенциозно упирает руки в бока. — Я же уйду, Айдаров.
— Ты УЖЕ ушла, Кошкина.
— Я — Айдарова. И, по-моему, это ты еще не готов стать отцом, Айдаров. А если ты не готов, то… — открыв сумочку, зло копается внутри. Швыряет в меня знакомым квадратиком фольги.