Переводит взгляд своих карих глаз на меня. Отмечаю то пугающее безразличие, которое сквозит из них. Тревожит до колик под лопатками.
— Садись.
Кивает подбородком на диван.
— Ты знаешь, чем балуется твой муженёк?
Странный вопрос тут же припечатывает меня к дивану, и я осторожно опускаюсь на край, скрещивая ноги. В душе поднимается какая-то леденящая тревога, и я закусываю уголок нижней губы.
— Тимофей не употребляет наркотики.
Тёмные брови Демона взлетают вверх.
— Я не об этом говорю. А о покере.
Глотаю ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.
Покер? Карточная игра?
Да ну, это бред какой-то…
Тиме некогда этим заниматься. Тем более, я не представляю своего мужа в компании богачей, швыряющих деньги направо и налево.
Да и денег у нас, собственно, нет.
— Это какая-то ошибка…
Хриплю, будто пытаюсь убедить себя в этом.
— Ему некогда. Он работает целыми днями. А вечерами — всегда дома, со мной. А утром снова на работу.
— Интересно…
Растягивает слова, не сводя с меня своих тёмных глаз. Шумно втягивает носом воздух. Присаживается на корточки, становясь со мной одного роста.
— Если твой муженёк так много работает, то почему вы постоянно в долгах? Насколько я знаю, вам даже электричество отключили за неуплату. А квартира, в которой вы живёте, и вовсе в ипотеке.
— У Тимы проблемы. Им не платят зарплату последние три месяца. Кризис. Не слышали?
Голос предательски дрожит, но я стараюсь говорить как можно чётче.
Смотрю в глаза этому Демону, покрываясь ледяными мурашками.
Совершенно не понимаю, почему я должна оправдываться. Говорить о денежных проблемах с человеком, которого впервые вижу и которого страстно ненавижу всей душой. Всеми фибрами. Каждой клеточкой.
— Нет, Мышка, не кризис. Это всё покер.
Припечатывает меня стальным голосом.
Выдыхает мне эту фразу прямо в лицо, иронично выгибая при этом бровь. Дыхание становится свистящим, и я нервно провожу кончиком языка по верхней губе.
— Твой муж пристрастился к картам. Сел прочно. Намертво.
— Я не верю.
Хмыкает.
— Мне всё равно. Тимофей Викторович Лозинский задолжал в клубе абсолютно всем. Ему даже в долг никто не давал последние три месяца. Потому что знали — платить Лозинскому нечем.
Переводит рентгеновский взгляд на мой живот.
— Какой у тебя срок?
— Десять недель.
Расплывается в довольной улыбке.
По-хозяйски кладёт свою огромную ладонь на мой практически плоский животик.
— Ты хоть знаешь, от кого беременна?
Кровь побежала по венам в три раза быстрее, приливая к голове. Щёки вмиг заалели, а сердце провалилось куда-то в пятки.
Замерла, не сводя обескураженного взгляда от незнакомца.